— Махмуд! Не стыдно ли тебе подходить ко мне и жить вместе со мной и в то же время одеваться в лохмотья, как ты, и делать свое тело убежищем для всякого вида блох и вшей? И отчего не пойти тебе в хаммам, чтобы помыться и улучшить свою внешность? Ибо если дело идет о деньгах, то у тебя их больше, чем у султанов, владык народов, что же касается одежд, то у тебя их сколько угодно!
И я отвечал, что слушаю и повинуюсь, и поспешил принять великолепную ванну, и вышел из хаммама освеженным, надушенным и похорошевшим.
Когда юноша увидел меня перед собою преображенным и облеченным в одежды величайшей роскоши, он долго рассматривал меня и остался доволен моей внешностью. Потом он сказал мне:
— Махмуд! Это сделано совершенно так, как я хотел. Теперь садись возле меня.
И я уселся около него, думая в душе своей: «Э! Я хорошо знаю, что это означает…»
И приготовился исполнить без промедления все, что от меня потребуется.
И вот по истечении некоторого времени юноша дружески похлопал меня по плечу и сказал мне:
— Махмуд!
— Йа сиди!
— Что думаешь ты о юной дочери царя, более прекрасной, чем луна в месяце Рамадане, которая могла бы быть твоей супругой?
— Я думаю, о господин мой, что это было бы превосходно!
— В таком случае вставай, Махмуд, возьми вот этот сверток и иди просить себе в жены старшую дочь султана Каира. Ибо это начертано в судьбе твоей. И ее отец, увидав тебя, поймет, что ты тот, который должен быть мужем его дочери. Но не забудь после первых же «салам» вручить султану в подарок вот этот сверток.
— Слушаю и повинуюсь!
И без всякого колебания, поскольку такова была судьба моя, я взял с собой раба, чтобы он нес за мною во время пути сверток, и отправился к дворцу султана.
Стражи дворца и евнухи, увидав, что я одет с таким великолепием, учтиво спросили меня, чего я желаю. И когда они узнали о моем желании говорить с султаном и вручить ему в собственные руки подарок, они без всякого затруднения тотчас же попросили от моего имени аудиенции и ввели меня и представили пред лицо его. И я, нисколько не растерявшись, как будто я всю жизнь был сотрапезником царей, бросил султану «салам» с большим почтением, но без всякой пошлости, и он возвратил мне его с грациозным видом и благосклонно. И я взял сверток из рук раба, вручил его ему и сказал:
— Соблаговоли принять этот скромный дар, о царь времен, хотя он находится не на широком пути твоих заслуг, но на скромной тропинке моего ничтожества!
И султан приказал своему великому визирю принять и открыть этот сверток и заглянул в него. И он увидел там драгоценные вещи, ожерелья и разные украшения такого неслыханного великолепия, что ничего подобного никто еще не видел. И, удивленный, он вскрикнул от красоты этого подарка и сказал мне:
— Я принимаю его! Но поторопись изложить мне, в чем состоит твое желание и что я могу дать тебе взамен, ибо султаны никому не должны уступать в щедрости и благовоспитанности!
И я не откладывая отвечал:
— О царь времен, мое желание состоит в том, чтобы породниться с тобою при посредстве этой скрытой жемчужины, этого нераспустившегося цветка, нетронутой девы, девушки, закрытой покрывалами, — твоей старшей дочери.
Когда султан услышал мои слова и понял мое желание, он некоторое время внимательно смотрел на меня и потом так ответил мне:
— Тому нет никаких препятствий. — Потом он повернулся к своему великому визирю и сказал ему: — Что думаешь ты о желании этого почтенного господина? Со своей стороны, я нахожу его совершенно подходящим. И я вижу по некоторым признакам его физиономии, что сама судьба предназначила ему быть моим зятем.
И спрошенный визирь отвечал:
— Слова царя над нашими головами! И этот господин не кажется мне недостойным быть в свойстве с нашим повелителем, и мне кажется, что родством с ним не должно пренебрегать, совсем наоборот. Но быть может, следовало бы потребовать от него, кроме этого подарка, еще иного доказательства его могущества и его правоспособности?
И султан сказал ему:
— Как же сделать это? Посоветуй мне, о визирь!
И он сказал:
— Мой совет, о царь времен, показать ему самый прекрасный алмаз твоей сокровищницы и отдать ему в жены царевну, дочь твою, только с тем условием, чтобы он представил в качестве свадебного подарка алмаз такой же ценности.
Тогда я, хотя и был чрезвычайно взволнован всем этим в душе своей, спросил у султана: