И, полная беспокойства, она пошла в это третье утро рассказать обо всем султану, который сказал:
— Если в эту ночь он не лишит ее девственности, я обезглавлю его!
И эта новость дошла до ушей молодой девушки, жены моей, и
она передала мне ее.
Тогда я не поколебался поставить юношу в известность о положении дел. И он сказал мне:
— Махмуд! Момент наступил. Но прежде чем лишить ее невинности, тебе должно исполнить еще одно условие и потребовать у нее, когда ты будешь наедине с нею, отдать тебе браслет, который она носит на правой руке. И ты возьмешь его и тотчас же принесешь его мне. И после этого тебе дозволяется возлечь с нею и удовлетворить ее мать и ее отца.
И я отвечал:
— Слушаю и повинуюсь!
И когда с наступлением ночи я уединился с нею, я сказал ей:
— Аллах над тобою! Действительно ли ты желаешь, чтобы я в эту ночь дал тебе радость и любовь?
И она отвечала:
— Я правда желаю этого!
И я прибавил:
— Дай мне тогда браслет, который ты носишь на правой руке твоей!
И она воскликнула:
— Я с удовольствием сделаю это, но я не знаю, к чему может послужить переход в твои руки этого браслета-амулета, который подарила мне моя кормилица, когда я еще была ребенком?
И, говоря так, она сняла его со своей руки и отдала мне. И я тотчас же вышел и отправился передать его моему другу-юноше, который сказал мне:
— Хорошо, что ты это сделал. Теперь ты можешь вернуться и лишить ее девственности.
И я поспешил войти в брачный покой, чтобы исполнить свое обещание обладать ею и доставить, таким образом, удовольствие всем ее близким.
И вот в ту минуту, когда я вошел в жену мою, ожидавшую меня в нетерпении на своем ложе, я не знаю, что случилось со мной. Все, что я знаю, это только то, что на моих глазах комната, в которой я находился, и весь дворец рассеялись, точно во сне, и я увидел, что лежу под открытым небом среди развалин дома, куда я привел только что купленную мною обезьяну. И я был совершенно лишен своих богатых одежд и лежал полуголый под лохмотьями моей старой рвани. И я узнал свой прежний кафтан, весь из заплат всевозможных цветов, и мою палку нищенствующего дервиша, и мой тюрбан, весь в дырах, точно решето.
При виде этого я никак не мог сообразить, что все это значит, и я спросил себя: «Йа Махмуд, во сне это или наяву? Грезишь ты? Или ты действительно, Махмуд, нищий дервиш?»
И, окончательно придя в себя, я поднялся и встряхнулся, как это сделала тогда обезьяна. Но я остался таким же, как был, бедняком, сыном бедняка, и ничего больше.
Тогда со скорбным духом и со стесненным дыханием я принялся блуждать, не соображая, куда я иду, и раздумывая о непостижимой судьбе, которая ввергла меня в это положение. И, блуждая таким образом, я пришел в одну малопосещаемую улицу, и тут я увидел магрибинца из Барбара[12], который сидел на земле, на маленьком ковре, и держал перед собою маленькую плетенку, покрытую бумагами, на которых были начертаны различные гадательные знаки.
И я, обрадовавшись этой встрече, подошел к магрибинцу с тою целью, чтобы попросить его вынуть мой жребий и изложить мне мой гороскоп; и я приветствовал его, и он мне ответил тем же. И я сел против него, опустившись на землю, и попросил его посоветоваться относительно меня с невидимым.
Тогда магрибинец, всмотревшись в меня своими блестящими, точно клинок, глазами, воскликнул:
— О дервиш, не ты ли жертва гнусного рока, разлучившего тебя с твоей женой?
И я воскликнул:
— Э! Валлахи! Э! Валлахи![13] Это я сам!
И он сказал мне:
— О бедняга, обезьяна, которую ты купил за пять серебряных драхм и которая так неожиданно преобразилась в юношу, исполненного грации и красоты, не принадлежит к человеческому роду сынов Адама, но есть джинн из числа злых, и он служил тебе, только с тем чтобы достичь своих целей. Знай же, что в действительности он давно уже охвачен страстью к дочери султана, той самой, на которой ты женился. Но так как, несмотря на все его могущество, он не мог приблизиться к ней, потому что она постоянно носила на себе браслет-амулет, то он и прибег к твоему посредничеству, чтобы овладеть этими браслетом и безнаказанно сделаться обладателем царевны. Но я надеюсь вскоре разрушить могущество этого злодея, одного из незаконнорожденных джиннов, восставших против закона владыки нашего Сулеймана, — да будет над ним мир и молитва!
И, сказав это, магрибинец взял лист бумаги, начертал на нем какие-то сложные письмена и передал мне, говоря:
12
Барбария — это название, используемое древними греками для региона Северо-Восточной Африки, содержащего несколько городов-государств, доминирующих на торговых путях в Красном море и Индийском океане. Соответствующий арабский термин bilad al-Barbar («земля варваров») использовался в Средние века.