И через некоторое время после моего брака султан, мой дядя, отец моей жены, скончался, не оставив детей мужеского пола, и так как я был женат на старшей дочери его, то я и наследовал трон его. И я сделался тем, кто я есть, о брат мой! Но Аллах выше всех! От Него исходим и к Нему возвратимся!
И султан Махмуд, рассказав свою историю новому другу своему, султану-дервишу, увидел, что тот чрезвычайно поражен столь необычным происшествием, и сказал ему:
— Не удивляйся, о брат мой, ибо все, что написано, должно совершиться, и нет ничего невозможного для могущества Того, Кто создал все! И теперь, когда я поистине открылся перед тобою, не опасаясь умалиться в глазах твоих разоблачением низкого моего происхождения и единственно с тем, чтобы мой пример послужил тебе утешением и чтобы ты не считал себя ниже меня по положению и личному достоинству, ты можешь считать себя моим другом, ибо я никогда не сочту себя вправе после всего, что я рассказал тебе, возгордиться своим положением перед тобою, о брат мой. — Потом он прибавил: — И для того, чтобы такое положение было более определенно, о брат мой по происхождению и по званию, я назначаю тебя моим великим визирем. И ты будешь моей правой рукою и советником в моих делах, и ничто в моем царстве не будет делаться без твоего посредничества и раньше, чем не будет одобрено твоей опытностью.
И, нисколько не откладывая этого, султан Махмуд созвал эмиров и вельмож своего царства, указал им на султана-дервиша как на своего великого визиря, и сам надел на него великолепную почетную одежду, и вручил ему печать правления.
И новый великий визирь назначил диван в тот же день и продолжал это делать также и в последующие дни, исполняя свои обязанности с такой справедливостью и беспристрастием, что многие люди, узнав о новом положении дел, прибывали из глубины страны, чтобы выслушивать его приговоры, и подчинялись его решениям, делая его высшим судьею своих распрей. И он выказывал столько мудрости и умеренности в своих приговорах, что пользовался благодарностью и одобрением даже тех, против которых были направлены его решения. Что же касается его досуга, то он проводил его в ближайшем общении с султаном и сделался неразлучным компаньоном его и испытанным другом.
И вот однажды султан Махмуд, чувствуя, что его дух стеснен, поспешил разыскать своего друга и сказал ему:
— О брат мой и визирь мой, сегодня мое сердце тяжело и дух мой стеснен!
И визирь, бывший раньше султаном в Аравии, отвечал:
— О царь времен, все радости и горести в нас самих, и их источает собственное наше сердце. Но часто созерцание вещей внешнего мира может воздействовать на наше настроение. Испытал ли ты сегодня свои взоры зрелищем вещей внешнего мира?
И султан отвечал:
— О визирь мой, я испытал сегодня взоры мои зрелищем драгоценных камней моей сокровищницы, и я перебирал их одно за другим — и рубины, и смарагды, и сапфиры, и прочие камни всевозможных цветов и оттенков, — но это не доставило мне никакого удовольствия, и душа моя осталась опечаленной, и сердце стесненным. И я пошел затем в мой гарем и созерцал там женщин — и белых, и смуглых, и блондинок, и рыжих, и брюнеток, и толстых, и тонких, — но ни одной из них не удалось развеять тоску мою.
И наконец, я зашел в мои конюшни и любовался на коней моих — и кобылиц, и жеребят, — но вся их красота не сняла покрывала, которым был закрыт весь мир перед лицом моим. И тогда я отправился к тебе, о визирь мой, исполненный мудрости, в надежде, что ты дашь мне какое-нибудь целебное средство или скажешь мне какие-нибудь слова, способные развеять настроение мое.
И визирь отвечал:
— О господин мой, что скажешь ты о посещении убежища для умалишенных — маристана[14], который мы уже столько раз хотели увидеть, хотя еще ни разу не собрались пойти туда? И действительно, я думаю, что сумасшедшие — люди, одаренные разумением, совершенно отличным от нашего, и что поэтому они могут видеть такие столкновения между вещами, которых люди разумные не постигнут никогда. И быть может, это посещение облегчит твою печаль, которая отягощает душу твою и сжимает грудь твою.
И султан отвечал:
— Ради Аллаха, о визирь мой, пойдем навестим сумасшедших в маристане!
Тогда султан и его визирь, бывший султан-дервиш, вышли из дворца, не взяв с собою никакой свиты, и пришли, не останавливаясь ни разу, в маристан — дом умалишенных. И они вступили в дом и обошли его кругом; но к крайнему своему изумлению, они не нашли в нем никаких обитателей, кроме ключаря и сторожей; что же касается сумасшедших, то их не было там — ни тени, ни духу. И султан спросил ключаря:
14
Маристан (бимаристан) (от перс. blmarestan — «место для больных») — мусульманское благотворительное учреждение, предназначенное для лечения, или благотворительная больница. Для домов умалишенных обычно использовалось сокращенное название — маристан. Эта больничная система является одним из величайших достижений средневекового мусульманского общества. Приверженцы ислама считали своим моральным долгом лечить всех, независимо от богатства или бедности больных. Бимаристаны — светские учреждения, они были открытые для всех и обычно располагались в крупных городах — Багдаде, Дамаске, Каире; в каждом из этих городов в XII в. было около 5 бимаристанов. Эти больницы строились по указам халифа, султана, визиря или влиятельного, высокопоставленного лица при дворе.