И генеалог без смущения отвечал:
— Ввиду того что султана раздражают слова раба его, раб не скажет более ни слова.
И султан воскликнул:
— Говори, что хотел ты сказать!
И человек отвечал:
— Я не буду говорить, если султан не предоставит мне свободы!
И султан сказал:
— Говори же и не скрывай ничего!
Тогда он сказал:
— Знай, о царь времен, что этот конь чистой и подлинной породы по его отцу, но только по отцу. Что же касается его матери, то я не смею ничего сказать.
И султан с искаженным лицом закричал:
— Кто же его мать, говори скорее!
И генеалог сказал:
— Клянусь Аллахом, о господин мой, мать этого гордого животного принадлежит к породе совершенно иной, потому что она не кобыла, но самка морского буйвола.
При этих словах генеалога султан разгневался до пределов гнева, вдохнул, потом выдохнул воздух и не мог сначала произнести ни слова, и наконец он закричал:
— О собака генеалогов, твоя смерть предпочтительнее твоей жизни! — И он сделал знак палачу — сажателю на кол, — говоря ему: — Проткни основание вот этого генеалога!
И палач-исполин поднял генеалога на руках и, сажая его основанием на острие, уже был готов опустить его на него всей тяжестью его, как вдруг великий визирь, человек одаренный чувством справедливости, начал умолять царя повременить несколько мгновений с казнью, говоря ему:
— О верховный повелитель мой, этот генеалог выказал, конечно, недостаточный ум и слабое суждение, утверждая, что этот чистокровный конь происходит от матери — самки морского буйвола. И вот чтобы доказать ему, что казнь по заслугам, не лучше ли было бы позвать сюда человека, который привел коня от глав арабских племен. И наш господин султан расспросит его в присутствии этого генеалога и потребует, чтобы он передал нам футляр, содержащий акты о рождении этого коня, свидетельствующие о его породе и его происхождении, ибо мы знаем, что всякий конь благородной породы должен носить привязанный к своей шее футляр, в котором находятся его титулы и его генеалогия.
И султан сказал:
— В этом я не вижу никакого затруднения.
И он приказал привести хранителя футляра, о котором шла речь.
Когда же хранитель футляра предстал между рук царя и когда он услышал и понял, чего от него требуют, он отвечал:
— Слушаю и повинуюсь! Вот футляр.
И он вытащил из-за пазухи медный футляр искусной работы, покрытый инкрустацией в турецком стиле, и передал его султану, который тотчас же развязал его шнурки и вынул пергамент, к которому были приложены печати всех старейшин племени, в котором родился этот конь, и показания всех свидетелей, присутствовавших при покрытии его матери отцом его. И в этом пергаменте положительно утверждалось, что жеребенок, о котором идет речь, имел отцом жеребца чистой крови из породы сиглави Джидрани и матерью — самку морского буйвола, которую жеребец познал, проходя однажды по берегу моря, и которую он покрыл три раза, после того как ржал над ней известным образом. И далее говорилось, что эта самка морского буйвола, будучи поймана всадниками, по истечении определенного срока принесла каракового жеребенка и что она кормила его в течение одного года среди их племени. Таково вкратце было содержание этого пергамента.
Когда султан услышал это из уст великого визиря, который сам читал этот документ, и перечисление имен шейхов и свидетелей, которые скрепили его, он был крайне озадачен этим необыкновенным явлением и в то же время чрезвычайно удивлен безошибочными знаниями и предвидением генеалога во части коней. И он повернулся к палачу и сказал ему:
— Отпусти его!
И лишь только второй генеалог очутился опять между рук султана, он спросил его:
— Как мог ты с одного взгляда судить о породе, происхождении, качествах и рождении этого жеребца? Ибо твое утверждение оказалось верным, клянусь Аллахом, и доказано неопровержимым образом. Поспеши же разъяснить мне признаки, по которым ты мог открыть порок этого превосходного животного!
И генеалог отвечал:
— Это очень легко, о господин мой! Мне достаточно было взглянуть на копыто коня, и нашему господину остается только сделать это, как сделал и я сам.
И царь посмотрел на копыта животного и увидел, что они были раздвоены, широки и длинны, как у буйвола, вместо того чтобы быть цельными, легкими и круглыми, как у лошади. И султан, увидав это, воскликнул:
— Аллах всемогущ! — И он повернулся к своим служителям и сказал им: — Выдавать с сегодняшнего дня этому ученому-генеалогу мяса вдвое против положенного и по две лепешки хлеба, а воды — по желанию!