И царь, удивленный тем, что ему пришлось услышать, не пожелал отпустить генеалога, не выказав ему своего благоволения. И он повернулся к служителям, которые уже вошли, и сказал им:
— Выдавать отныне этому знаменитому ученому ежедневно мяса вдвое против положенного и две лепешки хлеба, а воды — по желанию!
Вот пока и все о генеалоге человеческого рода. Но что это еще не конец.
И действительно, на другой день султан, проведя ночь в размышлении о делах трех друзей и о глубине их познаний в различных отраслях генеалогии, сказал себе: «Клянусь Аллахом! С тех пор как мне сообщил этот генеалог человеческого рода о происхождении и племени моей фаворитки, мне остается только объявить его мудрейшим из людей моего царства. Но прежде я очень хотел бы узнать, что он может сказать мне о моем происхождении — султана, несомненного потомка стольких царей».
И замысел его тотчас же был приведен в исполнение, и он приказал опять привести и представить между его рук генеалога человеческого рода, и сказал он ему:
— Теперь, о отец науки, когда я не имею никаких оснований сомневаться в истине твоих слов, я бы очень хотел услышать, что ты можешь сказать о моем происхождении и о происхождении царского рода моего!
И тот отвечал:
— Над моей головой и перед моими глазами, о султан! Но прежде ты пообещаешь мне полную безопасность, ибо пословица гласит: «Между гневом царя и твоей шеей оставь расстояние побольше, пусть лучше осудят тебя заочно». И я, о господин мой, чувствителен и деликатен, и я предпочитаю кол заочный колу действительному, который втыкают в тебя и прокалывают за один вопрос о племени.
И султан сказал ему:
— Клянусь головой моей! Обещаю тебе неприкосновенность и, что бы ты ни сказал мне, заранее прощаю тебя!
И он бросил ему платок охраны. И генеалог поднял платок охраны и сказал:
— В таком случае, о царь времен, я прошу тебя не оставлять в этой зале никого, кроме нас двоих.
И султан спросил:
— Это почему, о человек?
И он сказал:
— А вот почему, о господин мой: среди благословенных имен Аллаха Всемогущего есть одно прозвание — Сокрытый, ибо Он любит скрывать под покровом тайны вещи, разглашение которых было бы вредно.
И султан приказал всем выйти, даже своему великому визирю.
Тогда генеалог, оставшись наедине с султаном, приблизился к нему и, наклонившись к его уху, сказал ему:
— О царь времен, ты незаконный сын и низкого происхождения.
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила наступление утра и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Генеалог, оставшись наедине с султаном, приблизился к нему и, наклонившись к его уху, сказал ему:
— О царь времен, ты незаконный сын и низкого происхождения.
И, услышав эти ужасные слова, смелость которых была неслыханна, султан пожелтел и переменился в лице; и члены его упали без сил; и он потерял слух и зрение; и он уподобился пьяному без вина; и он зашатался, с пеной на губах; и, наконец, лишенный сил, он упал на землю и долгое время оставался в этом положении, и генеалог даже не знал точно, умер ли он от этого удара, или только полумертв, или еще жив. Но наконец он пришел в себя, и, поднявшись и собрав свои мысли, он повернулся к генеалогу и сказал ему:
— Теперь, о человек, клянусь истиной Того, Кто посадил меня на шею слуг Своих, если твои слова действительно справедливы и если я удостоверюсь сам в их истине путем положительных доказательств, я желаю окончательно и бесповоротно отказаться от престола, которого я недостоин, и передать царскую мою власть в твое распоряжение. Ибо ты более заслуживаешь этого, и никто не будет более тебя достоин занять это положение. Но если я найду, что слова твои ложны, я обезглавлю тебя!
И генеалог отвечал:
— Слушаю и повинуюсь! В этом я не вижу никакого неудобства!
Тогда султан, встав на обе ноги, без малейшего промедления бросился с саблей в руке к покоям султанши-матери, вошел к ней и сказал:
— Клянусь Тем, Кто воздвиг небо и отделил его от воды, если ты не скажешь мне правду, о чем хочу спросить тебя, я изрублю тебя вот этой саблей в мельчайшие куски!
И он потрясал своим оружием и вращал горящими глазами, и от ярости пена струилась с губ его. И султанша-мать, сразу запуганная и пришибленная этим непривычным ей языком, воскликнула:
— Имя Аллаха над тобою и вокруг тебя! Успокойся, о дитя мое, и спрашивай меня обо всем, что ты хочешь знать, и я не иначе буду отвечать тебе, как только по предписаниям Всеправедного!