ТЫСЯЧА И ОДНА НОЧЬ
ТОМ IX
ПРИТЧА ОБ ИСТИННОМ ЗНАНИИ ЖИЗНИ
Рассказывают люди, что в одном из городов, где поучали всем наукам, жил прекрасный собой, любознательный и прилежный молодой человек. И, несмотря на то что он обладал всем нужным для счастливой жизни, им владела ненасытная жажда все больших и больших знаний. И вот однажды узнал он из рассказа странствующего купца, что в весьма отдаленной стране живет ученый и самый святой человек ислама, обладающий знаниями, мудростью и добродетелью всех ученых того века, вместе взятых. И узнал молодой человек, что, несмотря на свою славу, этот ученый занимался кузнечным ремеслом, которым занимались и отец, и дед его. И, услышав об этом, он вернулся в дом свой, взял сандалии, дорожный мешок и палку и тотчас же покинул родной город и друзей своих. И направился он в далекий край, где жил святой учитель, с целью сделаться учеником его и позаимствоваться от него знаниями и мудростью.
И шел он сорок дней и сорок ночей, и после многих опасностей и утомительного пути он милостью Аллаха благополучно прибыл в тот город, где жил кузнец.
И сейчас же отправился он на базар кузнецов и явился к тому, чью лавку указывал ему каждый прохожий. И, поцеловав край его одежды, он стал перед ним в почтительном положении. А кузнец, человек преклонных лет и с печатью благословения на лице, спросил у него:
— Чего желаешь, сын мой?
Тот ответил:
— Учиться науке!
Вместо всякого ответа кузнец вложил ему в руки веревку от кузнечного меха и велел тянуть. Новый ученик повиновался и тотчас же принялся тянуть и отпускать веревку, и он делал это без перерыва с минуты прихода своего и до заката солнца. На другой день исполнял ту же работу, и так же в следующие дни, и целые недели, и месяцы, и целый год, между тем как ни учитель, ни многочисленные ученики, исполнявшие такую же тяжелую работу, не сказали с ним ни слова, и никто не жаловался и не роптал на утомительную работу, производившуюся в глубоком молчании. И так прошло пять лет. И вот однажды ученик решился заговорить и робко сказал:
— Учитель!
Кузнец прервал свою работу. И все ученики, беспредельно взволнованные, последовали его примеру. И среди всеобщего молчания, царившего в кузнице, учитель обратился к молодому человеку и спросил:
— Что тебе нужно?
Тот ответил:
— Знание.
А кузнец сказал:
— Тяни веревку!
И, несмотря на то что он обладал всем нужным для счастливой жизни, им владела ненасытная жажда все больших и больших знаний.
И, не произнося уже более ни слова, он снова принялся за свое кузнечное дело. И прошло еще пять лет, в течение которых с утра и до вечера ученик без передышки тянул веревку мехов, и никто не говорил с ним ни слова. Но если кто-нибудь из учеников желал получить ответ на какой бы то ни было вопрос, он мог написать свой вопрос и подать свою просьбу учителю утром, входя в кузницу. Учитель же, никогда не прочитывая ее, или бросал ее в кузнечную печь, или прятал в складки своего тюрбана. Если он бросал ее в огонь, то это, несомненно, означало, что вопрос не заслуживал ответа. Но если бумага пряталась в тюрбан, то подавший ее ученик находил вечером ответ учителя, написанный им золотыми буквами на стене своей кельи.
По прошествии десяти лет старый кузнец подошел к молодому человеку и тронул его за плечо. И молодой человек впервые за эти десять лет выпустил веревку кузнечного меха. И большая радость снизошла на него. А учитель заговорил с ним и сказал:
— Сын мой! Приобретя все знания мира и воспитав жизнь сердца, ты можешь возвратиться на родину, в дом твой, ибо все это ты стяжал благодаря добродетели, именуемую терпением! — И поцеловал он его и отпустил с миром.
Ученик же, просвещенный, возвратился на родину, в среду друзей своих; и стала ему жизнь ясной и понятной.
А царь Шахрияр воскликнул:
— О Шахерезада, как прекрасна эта притча! И как заставляет она призадуматься! — И с минуту оставался он погруженным в размышления, а потом прибавил: — Поспеши же, о Шахерезада, рассказать мне о Камаре и о сведущей Халиме!
Но Шахерезада ответила:
— Позволь мне, о царь, повременить еще немного, так как мой ум не расположен сегодня вечером к этому повествованию, и позволь мне начать сегодня другой, самый милый, свежий и чистый из известных мне рассказов!
Царь же сказал:
— Конечно! О Шахерезада, я расположен тебя слушать, так как ум мой в сегодняшний вечер склонен к таким рассказам! К тому же эта отсрочка позволяет мне применить на практике притчу о терпении.