— Ради Аллаха, как странно! Вот эмир правоверных сегодня второй раз проходит по галерее. Конечно, это он только что прошел и положил каждой на блюдечко обычное зернышко мускуса. Впрочем, мы бы узнали его по благоуханию его одежды.
И я, не думая уже ни о чем, продолжал бежать, но вскоре должен был остановиться, так как идти дальше было невозможно без риска обратить на себя внимание. И я все время слышал шум шествия и видел приближение огней. Тогда, не желая под страхом смерти быть захваченным в этом месте и в таком виде, я толкнул первую дверь, которая подалась под моей рукой, и поспешил войти, совершенно позабыв о том, что я переодет халифом, и все, что из этого могло выйти. И я очутился в присутствии молодой женщины с продолговатыми испуганными глазами, и она, поднявшись резким движением с ковра, на котором лежала, издала громкий крик ужаса и стыда и быстрым жестом оправила свои одежды и закрыла лицо и волосы.
И я оставался здесь, перед нею, смущенный, чувствуя себя круглым дураком и желая в душе своей, чтобы земля разверзлась под моими ногами, и тогда я мог бы скрыться и выпутаться из этого невыносимого положения. Ах! Этого я поистине пламенно желал! С другой же стороны, я проклинал свое безрассудное доверие к маленькому евнуху, более не сомневаясь нисколько, что он будет причиной моей смерти, и я уже видел себя утопленным или посаженным на кол. И, задерживая свое дыхание, я ожидал, что из уст испуганной молодой девушки вырвутся крики призыва и сделают меня предметом, достойным сожаления, и примером возмездия, уготованного для любителей похождений. Но вот когда юные губы раскрылись под кисейным покрывалом, голос, исходивший из них, зазвучал очарованием и сказал:
— Да будет благословен твой приход в мою комнату, о Абул Гассан, так как ты тот, который любит сестру мою Жемчужный Пучок и любим ею!
И при этих неожиданных словах, о господин мой, я бросился лицом на землю между рук молодой девушки, и поцеловал край одежды ее, и покрыл свою голову ее защитным покрывалом.
И она сказала мне:
— Благоденствие и долгая жизнь благородным людям, йа Абул Гассан! Как отличился ты в своих поступках относительно сестры моей Жемчужный Пучок! И как ты, к своей чести, вышел из испытаний, которым она подвергла тебя! И вот она не перестает говорить мне о тебе и о той страсти, которую ты в ней возбудил к себе. Поэтому ты можешь благословлять судьбу, направившую тебя ко мне, тогда как она могла привести тебя, переодетого в платье халифа, к гибели. И ты теперь можешь быть совершенно спокоен, так как я желаю все устроить так, чтобы не случилось ничего не отмеченного печатью благоденствия!
И я, не зная, как отблагодарить ее, продолжал в молчании целовать край одежды ее.
И она прибавила:
— Только, йа Абул Гассан, прежде чем заняться твоими делами, я должна хорошенько убедиться в твоих добрых намерениях относительно моей сестры, потому что я не могу допустить, чтобы из всего этого для нее вышло что-нибудь дурное.
И я отвечал, воздев руки:
— Аллах да охранит тебя и да соблюдет тебя на пути справедливости, о госпожа и покровительница моя! О, клянусь твоей жизнью!
Могут ли мои намерения быть иными, как только чистыми и бескорыстными?! И я не желаю себе ничего другого, как только повидаться с твоей прекрасной сестрою Жемчужный Пучок, чтобы глаза мои порадовались, глядя на нее, и чтобы мое изнемогающее сердце вернулось к жизни! Только этого, и ничего более! Аллах Всевидящий свидетель моих слов, и Он знает мои мысли!
Тогда она сказала мне:
— В таком случае, йа Абул Гассан, я жалею, чтобы ты только достиг законной цели своих желаний! — И, говоря таким образом, она хлопнула в ладоши и сказала маленькому рабу, который прибежал по этому ее знаку: — Ступай разыщи госпожу твою Жемчужный Пучок и скажи ей: «Твоя сестра Миндальное Тесто шлет тебе приветствия и просит тебя без замедления прийти к ней, потому что она чувствует в эту ночь стеснение в груди и единственно твое присутствие может облегчить ее. И кроме того, между нею и тобою есть один секрет».