И раб тотчас же вышел исполнить это приказание.
И вскоре, о господин мой, я увидел, как она вошла во всей своей красоте, во всей своей грации. И она была завернута вместо всякого платья в большое покрывало из голубого шелка, и ноги ее были обнажены, и волосы распущены.
И вот сначала, не замечая меня, она сказала своей сестре Миндальное Тесто:
— Что с тобою, дорогая моя? Я выходила из хаммама и не успела даже одеться. Но скажи мне, что за секрет между нами?
И вместо всякого ответа моя покровительница показала Жемчужному Пучку на меня пальцем, сделав мне знак приблизиться к ней. И я вышел из тени, в которой держался.
И, увидав меня, моя возлюбленная не выказала ни стыда, ни смущения, но прямо подошла ко мне, бледная и взволнованная, и бросилась мне на руки, как ребенок на руки матери. И я подумал, что я держу у своего сердца всех гурий рая. И я не знал, о господин мой, настолько все тело ее было нежно и сочно, была ли она создана из лучшего масла или же из миндального теста. Да будет благословен Тот, Кто сотворил ее! И руки мои не посмели опереться об это детское тело. И новая жизнь целого столетия вошла в меня вместе с ее поцелуем.
И мы оставались так в объятиях друг друга, не знаю сколько времени, ибо я помню хорошо, что был в экстазе или в состоянии, близком к нему.
На этом месте своего рассказа Шахерезада заметила наступление утра и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
Не знаю, сколько времени мы оставались в объятиях друг друга, ибо я помню хорошо, что был в экстазе или в состоянии, близком к нему.
Но когда я наконец вернулся к действительности, я пожелал рассказать ей все, что перестрадал из-за нее, но вдруг мы услышали, что шум в галерее усилился. И то был сам халиф, который шел повидаться со своей фавориткой Миндальное Тесто, сестрой Жемчужного Пучка. И у меня только хватило времени подняться и вскочить в большой сундук, который они закрыли за мною как ни в чем не бывало.
И халиф аль-Мутаваккиль, твой дед, о господин мой, вошел в помещение своей фаворитки и, заметив Жемчужный Пучок, сказал ей: — Клянусь моей жизнью, о Жемчужный Пучок, я очень рад, что встретил тебя сегодня у сестры твоей Миндальное Тесто. Где это ты была все последние дни, что я не видел тебя нигде во дворце и не слышал твоего голоса, который мне так нравится? — И он прибавил, не ожидая ответа: — Возьми скорее лютню, которую ты оставила, и спой мне что-нибудь страстное, аккомпанируя себе!
И Жемчужный Пучок, зная, что халиф до крайности влюблен в одну юную невольницу, по имени Венга, нисколько не затруднилась выбрать песню, какой ему хотелось, потому что она была влюблена сама, и ей оставалось только выразить свои чувства, и она, настроив свою лютню, склонилась перед халифом и запела:
Когда халиф аль-Мутаваккиль выслушал эту песню, он пришел в крайнее волнение и, повернувшись к Жемчужному Пучку, сказал ей:
— О благословенная девушка, о ротик соловья, я хочу в доказательство моего удовольствия, чтобы ты высказала мне какое-нибудь свое желание. И клянусь заслугами моих славных и достопочтенных предков, я готов отдать тебе даже половину моего царства!
И Жемчужный Пучок отвечала, опустив глаза:
— Аллах да продлит жизнь нашего господина! Но я не желаю ничего, как только, чтобы продлилось благоволение эмира правоверных над головой моей сестры Миндальное Тесто!
И халиф сказал:
— Я хочу, Жемчужный Пучок, чтобы ты попросила у меня чего-нибудь иного!
Тогда она сказала:
— Если господин мой приказывает мне, я прошу отпустить меня на свободу и оставить мне вместо всего только мебель этой комнаты и все, что находится в этой комнате.