Он ответил:
— Не более десяти динаров золота в день, о господин мой.
Я сказал:
— Этого мало, я буду давать тебе сто в день. И для этого тебе нужно будет только приходить сюда в начале каждого месяца, и казначей мой отсчитает тебе три тысячи динаров, необходимых для твоего существования!
Тут он хотел поцеловать мою руку, но я отстранил его, не забывая, что все богатства — дар Создателя. И он ушел, призывая на меня благословение Аллаха.
Но вот на следующий день после посещения начальника стражи вызвал меня к себе кади и сказал мне:
— О молодой человек! Аллах — Господин всех сокровищ, и пятая часть принадлежит Ему по праву. Заплати же пятую часть твоего состояния, и ты безмятежно будешь пользоваться четырьмя остальными!
Я ответил:
— Я не вполне понял, что хочет сказать повелитель наш кади слуге своему. Но я обязуюсь давать ему каждый день в пользу бедных Аллаха тысячу динаров золота с условием, чтобы меня оставили в покое.
И кади принял к сердцу мои слова и согласился на мое предложение.
Но через несколько дней за мной явился стражник от имени вали города Басры. И когда я предстал пред лицо его, вали, принявший меня очень ласково, сказал мне:
— Неужели ты считаешь меня способным отнять у тебя твое сокровище, если ты покажешь мне его?
И я отвечал:
— Да продлит Аллах дни нашего повелителя вали на тысячу лет! Но если бы из меня вырывали мясо раскаленными клещами, я и тогда не открыл бы сокровища, которым действительно обладаю. Но во всяком случае, я согласен платить каждый день повелителю нашему вали в пользу нуждающихся, известных ему, две тысячи динаров золота.
И вали, пораженный предложением, которое показалось ему весьма значительным, поспешил принять его и отпустил меня, выказав мне все знаки почтения.
И с тех пор я аккуратно плачу этим трем должностным лицам ежедневное вознаграждение, которое я обещал им. И они, в свою очередь, позволяют мне вести ту широкую жизнь, для которой я родился.
Вот каково, о господин мой, происхождение моего состояния, которое, как вижу, изумляет тебя и о размерах которого никто, кроме тебя, даже не подозревает.
Когда юный Абулькассем закончил, халиф, охваченный сильным желанием видеть чудесное сокровище, сказал своему хозяину:
— О великодушный Абулькассем, неужели же в самом деле может существовать на свете сокровище, которое не истощило бы твое великодушие! Нет, Аллах свидетель! Я не могу поверить в это, и, если бы я не боялся показаться тебе уж чересчур назойливым, я попросил бы тебя показать мне это сокровище; а я клянусь тебе священными правами гостя и всем, что делает клятву ненарушимой, что не буду злоупотреблять твоим доверием и рано или поздно сумею отплатить тебе за эту ни с чем не сравнимую милость.
При этих словах халифа Абулькассем сильно изменился в цвете и выражении лица своего и ответил печальным голосом:
— Я очень опечален, о господин мой, тем, что в тебе загорелось это любопытство, которое я могу удовлетворить только на очень неприятных условиях, так как я не могу позволить себе, чтобы ты покинул мой дом с неудовлетворенным желанием. И вот необходимо, чтобы глаза твои были завязаны и чтобы, когда я буду вести тебя, ты был без оружия и с обнаженной головой, тогда как сам я буду держать в руке саблю, готовый поразить тебя, если бы ты попытался нарушить законы гостеприимства. Впрочем, я прекрасно знаю, что, поступая таким образом, я совершаю величайшее неблагоразумие и что я не должен был бы уступать твоему желанию. Но пусть наконец все свершится так, как предначертано для нас в этот благословенный день! Готов ли ты принять мои условия?
И Гарун отвечал:
— Я готов следовать за тобою и принимаю твои условия и тысячи других подобных. И я клянусь тебе Творцом неба и земли, что ты не раскаешься, удовлетворив мое любопытство. Впрочем, я совершенно одобряю твои предосторожности и далек от мысли порицать тебя за них.
Тогда Абулькассем надел ему на глаза повязку и, взяв его за руку, свел по потайной лестнице в широко раскинувшийся сад. И после многих блужданий по перекрещивающимся аллеям они проникли в глубокое и широкое подземелье, вход в которое у самого порога закрывался камнем. Затем они прошли длинным, спускающимся вниз коридором, который выходил в большую залу. И Абулькассем снял повязку с глаз халифа, который с удивлением увидел, что эта зала была освещена единственно мерцанием карбункулов, которыми были инкрустированы все стены и потолок. И посредине залы виднелся бассейн из белого алебастра, имевший сто шагов в окружности и наполненный слитками золота и всевозможными драгоценностями, которые только может вообразить себе самый разгоряченный мозг.