И кади улыбнулся и сказал:
— Да, разумеется, разумеется! Я знаю это, но из какого города?
Она ответила:
— Из Мосула.
Он спросил:
— Замужняя ты или девица?
Она сказала:
— Пока еще девица.
Он спросил:
— В таком случае хочешь ты быть моей супругой и чтобы я, в свою очередь, стал твоим мужем?
Она ответила:
— Скажи мне, где ты живешь, и я дам тебе ответ завтра.
И кади объяснил ей, кто он и где живет. Но она знала это! И она покинула его, послав ему вслед многообещающую улыбку и подмигнув.
И вот на следующее утро молодая женщина послала вестника к кади с уведомлением, что она согласна выйти замуж за него, если он пришлет ей выкуп в пятьдесят динаров. И, с трудом преодолев свою скупость ввиду страсти, которую он питал к молодой женщине, скряга отсчитал и послал ей пятьдесят динаров и отправил свою негритянку за нею. И девица, не изменяя своему слову, действительно пришла в дом кади; и их союз поспешно был заключен в присутствии свидетелей, которые удалились тотчас же, не будучи приглашены на угощение.
И кади, верный своему обычаю, сказал негритянке напыщенным голосом:
— Постели скатерть с золотой бахромой.
И по обыкновению, на роскошно убранном столе вместо каких-нибудь яств были поданы три кусочка черного хлеба и три луковицы. И новобрачная с весьма довольным видом взяла себе третью долю и, покончив с ней, сказала:
— Альхамдулиллах![23] Какой прекрасный обед!
И при этом она улыбнулась с видом полного удовлетворения. И кади, видя и слыша это, воскликнул:
— Слава Всевышнему, даровавшему мне в щедрости Своей супругу, которая соединяет в себе все достоинства и умеет довольствоваться настоящим, воздавая благодарность своему Создателю как за многое, так и за малое.
Но ослепленный скряга, свинья, — да сотрет его Аллах с лица земли! — еще не знал, что готовила ему судьба в лице молодой супруги его.
Итак, на следующий день утром кади был в заседании дивана, а молодая женщина во время его отсутствия принялась осматривать одну за другой все комнаты в доме. И она дошла таким образом до небольшой комнаты, дверь в которую была тщательно заперта тремя огромными замками, закреплена тремя толстыми железными болтами и поэтому внушила ей жгучее любопытство. И после того как она долго ходила вокруг этой комнаты, осматривая все, что только было возможно, она наконец заметила щель в одном из резных украшений двери, приблизительно в палец шириной. И она заглянула в эту щель и была до крайности удивлена и обрадована, увидав, что сокровища кади были собраны тут в виде золота и серебра и хранились в широких медных сосудах, стоявших на полу. И ей сейчас же пришла в голову мысль немедленно воспользоваться этим неожиданным открытием; и она побежала, чтобы отыскать длинную трость из пальмового прута, вымазала конец ее клейким составом и осторожно просунула ее в щель.
И благодаря тому что она вертела палку, несколько золотых монет прилипло к концу ее, и она немедленно вытащила их. И, придя на свою половину, она позвала негритянку и, протягивая ей золотые монеты, сказала ей:
— Пойди поскорее на рынок и принеси оттуда горячих лепешек с кунжутом, рису с шафраном, самый лучший кусок баранины и все, что найдешь лучшего из фруктов и сластей!
И удивленная негритянка, выслушав ее, выказала послушание госпоже своей, которая по ее возвращении с рынка велела ей приготовить подносы и разделила с ней принесенные ею вкусные кушанья. И негритянка, которая в первый раз в жизни так хорошо поела, воскликнула:
— Да сохранит тебя Аллах, о госпожа моя, и да обратит Он в нежную полноту тела твоего прекрасные яства, которыми ты угостила меня! Клянусь жизнью твоей! За этим одним обедом, благодаря щедрости руки твоей, ты накормила меня такими вкусными блюдами, каких я никогда не пробовала в продолжение всей своей службы у кади.
И молодая женщина сказала ей:
— Ну так если хочешь каждый день получать такую же или еще лучшую пищу, то тебе стоит только исполнять все, что я прикажу тебе, и держать язык за зубами в присутствии кади.
И негритянка, призывая на ее голову благословение, поблагодарила ее, поцеловала у нее руку и поклялась ей в преданности и повиновении.
Ибо нельзя было ни минуты колебаться в выборе между щедростью и вкусной едой, с одной стороны, и лишениями и отвратительной скупостью — с другой.
И когда около полудня кади вернулся домой, он крикнул негритянке:
— О рабыня, постели скатерть с золотой бахромой!