Но не прошло и часа со времени обеда, как живот злополучного кади стал явным образом увеличиваться и вздуваться; и во внутренностях его поднялся шум и рев, подобный реву бури; и глухие раскаты, подобные грозным раскатам грома, послышались под сводами живота его, а затем у него начались ужаснейшие боли, рези и судороги. И лицо его пожелтело, и он принялся стонать и кататься по полу, как бочонок, держась обеими руками за живот и восклицая:
— Йа Аллах! Что это за буря у меня в животе! О! Кто спасет меня от этого?!
И скоро схватки в животе его, раздутом наподобие переполненных мехов, до того усилились, что он заревел благим матом. И на эти крики прибежала жена его и, стараясь облегчить его страдания, заставила проглотить горсть анисового и укропного порошку, который вскоре должен был произвести свое действие, и в то же время, утешая и ободряя его, она принялась гладить его по всему телу, как страдающего ребенка, и тихонько растирать ему больное место, равномерно проводя по нему рукою. Но вдруг она прервала это растирание, испустив пронзительный крик, за которым последовал ряд смущенных и удивленных восклицаний:
— Иу! Иу! Что за чудо! Что за диво! О господин мой! О господин мой!
А кади, не переставая корчиться от ужасных болей, спросил ее:
— Что такое? О каком чуде ты там говоришь?
Она сказала:
— Иу! Иу! О господин мой! О господин мой!
Он спросил:
— Да что такое? Скажи же!
А она ответила:
— Имя Аллаха с тобою и над тобою!
И она принялась снова поглаживать по его ревущему животу, приговаривая:
— Слава Всевышнему! Он может сотворить и творит все, что хочет! Да совершатся тайны Его!
А кади между двумя стонами спросил:
— Да что такое, о женщина! Говори же! Да разразит тебя Аллах за то, что ты так мучишь меня!
Она сказала:
— О господин мой! О господин мой! Да исполнится воля Его! Ты беременен! И разрешение твое от бремени уже близко!
При этих словах жены своей кади, несмотря на боли и судороги, приподнялся и воскликнул:
— С ума ты сошла, о женщина! С каких это пор мужчины делаются беременны?!
Она сказала:
— Клянусь Аллахом, я и сама не знаю! Но младенец уже шевелится в животе твоем. Я чувствую удар его ножек и прощупываю руками его головку! — И она прибавила: — Аллах бросает семена плодородия, куда Ему угодно. Слава имени Его! Молись пророку, о муж мой!
И кади, корчась в судорогах, проговорил:
— Да пребудет над нами благословение и милости Аллаха!
И так как боли его все усиливались, он принялся вновь кататься по полу, испуская жалобные вопли; и он ломал руки и не мог перевести дыхания, — до того ужасна была возня в его животе. И вдруг наступило внезапное облегчение! И в жилище воцарилась тишина. И мало-помалу кади пришел в себя и увидел перед собою, на маленьком тюфячке, запеленатого младенца, который плакал и делал самые забавные гримасы. Потом он увидел жену свою, которая сказала:
— Хвала Аллаху и пророку Его за это благополучное разрешение! Альхамдулиллах, о муж мой!
И она принялась призывать на новорожденного младенца и на главу супруга своего все священные имена! А кади не знал, спит он или бодрствует, и думал, не повредился ли он от перенесенных им мук в рассудке своем. Однако он не мог отвергнуть свидетельства чувств своих; и вид новорожденного, и прекращение болей, и воспоминание о буре, вырвавшейся из живота его, заставило его поверить в это удивительное разрешение. И материнская любовь заговорила в нем и заставила его признать ребенка; и он сказал:
— Аллах бросает семена и творит жизнь везде, где угодно Ему! И даже мужчины, если Он предназначит их к этому, могут забеременеть и родить в положенное время!
Затем он обернулся к жене своей и сказал ей:
— О жена моя! Ты должна позаботиться о том, чтобы достать кормилицу для этого ребенка, ибо я не могу кормить его!
А она ответила:
— Я уже позаботилась об этом. Кормилица ждет там, в гареме. Но уверен ли ты, о господин мой, что груди твои не развились и что ты не можешь сам кормить этого ребенка? Ибо, ты ведь знаешь, ничто не может сравниться с молоком матери!
Но кади, совершенно ошеломленный, с беспокойством ощупал свои груди и ответил:
— Нет, клянусь Аллахом! Они совсем такие же, как прежде, и в них ничего нет!
Вот что было с ним.
А лукавая молодая женщина радовалась про себя успеху своего хитроумного замысла. Затем, желая довести его до конца, она заставила его, подобно роженицам, лечь в постель и провести таким образом, не вставая с места, сорок дней и сорок ночей. И она стала поить его различными напитками, какие обыкновенно даются роженицам, и ходить за ним, и всячески угождать ему. И кади, чрезвычайно утомленный пережитыми им мучительными болями и передрягой, происшедшей во внутренностях его, не замедлил погрузиться в глубокий сон и проснулся лишь долго спустя, здоровый телом, но совершенно расстроенный духом.