она сказала:
Когда сидевший под деревом старик увидел, что нельзя отговорить молодого путешественника от его предприятия, он опустил руку в привязанный к поясу мешок свой и вытащил из него шарик из красного гранита.
И подал он путешественнику этот шарик и сказал:
— Он доведет тебя, куда должен довести. Садись на лошадь и брось его перед собой. Он покатится, а ты следуй за ним до тех пор, пока он не остановится. Тогда слезай с лошади и привяжи ее поводьями к этому шарику, а он останется на том же месте до твоего возвращения. Ты же взойдешь на гору, вершину которой видишь отсюда. И повсюду под ногами своими увидишь крупные черные камни и услышишь голоса, это будут голоса не потоков, не ветра, не пропастей, а голоса невидимого. И будут они реветь слова, от которых леденеет кровь человека. Но ты не слушай их. Потому что, если испугаешься и обернешься, в то время как они будут звать тебя то вблизи, то вдали, в ту же минуту ты будешь превращен в черный камень, как те, что лежат на горе; если же не станешь их слушать и взойдешь на вершину, то найдешь там клетку и в клетке — Говорящую Птицу. И скажешь ей: «Привет тебе, о Бюльбюль эль-Газар! Где Поющее Дерево? Где Вода Золотые Струи?» И Говорящая Птица ответит тебе: «Уассалам!»
Проговорив все это, шейх глубоко вздохнул и умолк.
Тогда Фарид поспешно вскочил на лошадь и бросил перед собою шарик. И красный гранитный шарик покатился, покатился, покатился… Конь Фарида, молния среди скакунов, с трудом следовал за шариком через кустарник, по которому он мчался, через канавы, которые перепрыгивал, и препятствия, которые преодолевал. И продолжал он катиться с неослабевающей скоростью до тех пор, пока не толкнулся о первые камни горы. Тогда он остановился.
Фарид слез с лошади и обмотал поводья вокруг гранитного шарика. Лошадь встала на своих четырех ногах как вкопанная.
И тотчас же царевич Фарид стал взбираться на гору. И сперва не слышал он ничего. Но по мере того как он поднимался, земля стала покрываться глыбами черного базальта — это были люди, обращенные в камни. И не знал он, что это были тела молодых и знатных людей, предшественников его в этих печальных местах. И вдруг из среды скал раздался крик, подобного которому он не слыхивал во всю свою жизнь, и за этим криком последовали скоро справа и слева другие крики, в которых не было ничего человеческого. И то не был вой ветра в пустынях, или рев потоков, или грохот водопадов, низвергающихся в бездну, — то были голоса невидимого.
Одни из них говорили:
— Чего хочешь?
А другие:
— Задержите его! Убейте его!
И другие говорили:
— Толкните его! Бросайте в пропасть!
А другие насмехались, крича:
— Хо! Хо! Красавчик! Хо! Хо! Иди сюда! Иди сюда!
Но Фарид, не обращая внимания на эти голоса, продолжал взбираться на гору, не останавливаясь и не теряя мужества. Голоса же умножались и становились ужаснее; порою их дыхание почти касалось его лица, и страшно гремели они справа и слева, впереди и позади; так грозен и так настойчив был их призыв, что Фарид невольно задрожал. Забыв совет старика, сидевшего под деревом, он под влиянием одного, более сильного голоса обернулся. И в тот же миг раздался ужасающий вой тысяч голосов, а за ним последовало глубокое молчание — и царевич Фарид превратился в глыбу черного базальта. А у подошвы горы то же самое случилось и с лошадью, которая превратилась в форменную каменную глыбу. А красный гранитный шарик покатился назад, к тому дереву, под которым сидел старик.
В тот самый день царевна Фаризада, по обыкновению, вынула из ножен нож, постоянно висевший у ее пояса. И побледнела она и задрожала, увидев, что еще вчера столь ясное и блестящее лезвие теперь потускнело и покрылось ржавчиной. И, упав на руки прибежавшего на зов брата, царевича Фаруза, она воскликнула:
— Ах, брат мой, зачем отпустила я тебя? Что сталось с тобой в этих чужих краях? О я несчастная! О преступная Фаризада, я не люблю тебя более!
Рыдания душили ее, и вздымалась грудь ее. Не менее ее огорченный царевич Фаруз пытался утешить ее, а потом сказал:
— Что случилось, то случилось, о Фаризада, от судьбы не уйти! Но теперь я должен ехать на поиски нашего брата и в то же время привезти тебе те три предмета, из-за которых он теперь должен быть в неволе.
А Фаризада умоляющим голосом воскликнула:
— Нет, нет, молю тебя, не уезжай! Если уедешь за тем, чего пожелала ненавистная душа моя, о брат мой, и с тобой случится несчастье и я умру!
Но слезы и жалобы ее не поколебали царевича, и он не отказался от своего намерения. Он сел на коня, простившись с сестрой, и подал ей жемчужное ожерелье (эти жемчужины были вторыми слезами, которыми плакала Фаризада в детстве), и сказал он ей: