Испытав на деле чудесное свойство ковра, царевич Али сказал рабу своему:
— Отсчитай тотчас же этому доброму человеку сорок кошельков по тысяче динаров в каждом и прибавь ему еще один кошелек в тысячу динаров.
И раб исполнил его приказание. И глашатай, оставив ковер у царевича Али, сказал ему:
— Славная покупка, о господин мой! — и удалился.
Что же касается царевича Али, то, сделавшись обладателем волшебного ковра, он почувствовал себя удовлетворенным и пришел в полный восторг, раздумывая о том, какую необыкновенную редкость он нашел по прибытии в этот город и в это царство Бишангар. И он воскликнул:
— Машаллах! Альхамдулиллах![26] Вот я и достиг без всякого труда цели моего странствования! И я не сомневаюсь теперь в своем торжестве над моими братьями! И никто, кроме меня, не получит в жены дочь моего дяди, царевну Нуреннахар!
И потом какова будет радость моего отца и удивление моих братьев, когда я покажу им, что можно сделать при помощи этого замечательного ковра! Ибо невозможно, чтобы мои братья, как бы ни благоволила к ним судьба, были в состоянии найти какой-нибудь предмет, который более или менее мог бы сравниться с этим!
И он сказал себе: «Но если бы я захотел отправиться тотчас же в мою страну, то расстояния теперь для меня не существует».
Потом по здравом размышлении он вспомнил о годичном сроке, о котором он условился со своими братьями, и сообразил, что если тотчас же отправиться отсюда, то ему придется слишком долго дожидаться в хане, расположенном у развилки трех дорог, — месте их будущей встречи. И он сказал себе: «Ожидание ради ожидания? Нет, лучше я проведу время здесь, а не в уединенном хане у развилки трех дорог. Здесь, в этой удивительной стране, я могу не только развеяться, но еще и научиться многому, чего я не знаю». И со следующего же дня он начал посещать базары и прогуливаться по улицам города Бишангар.
И таким образом он мог надивиться всем поистине несравненным достопримечательностям этой страны — Индии; и между прочими достойными внимания вещами он видел храм, посвященный идолам, весь из меди, с куполом и на террасе, вышиной в пятьдесят локтей; он был украшен резьбою и живописью; и весь храм был покрыт барельефами превосходной работы, с переплетающимися рисунками; и он был расположен посреди обширного сада, наполненного розами и другими цветами, приятными для зрения и обоняния. Но самой замечательной вещью в этом храме, посвященном идолам, — да будут все они низринуты и разрушены! — была статуя из массивного золота вышиной в человеческий рост, у которой вместо глаз было два рубина, движущихся и приспособленных с таким искусством, что они вполне походили на живые глаза, и смотрели они на того, кто находился перед ними, и следовали за всеми его движениями. И по утрам, и по вечерам жрецы в этом храме совершали служения их нечестивого культа, за которыми следовали игры, музыка, прыжки шутов, пение альмей, кружение танцовщиц и, наконец, пиршества. И жрецы эти содержались за счет приношений толпы паломников, беспрерывно прибывающих сюда из самых отдаленных стран.
И царевич Али во время своего пребывание в Бишангаре мог еще быть зрителем большого празднества, которое ежегодно совершалось в этой стране и на котором присутствовали вали всех областей, военачальники, брамины — идолослужители и старейшины нечестивого культа — и несметная толпа народа. И все они собирались на необозримой равнине, над которой господствовало здание страшной вышины, служившее местом пребывания царя и его двора, поддерживаемое восьмьюдесятью колоннами и расписанное снаружи видами природы, животных, птиц, насекомых, даже мух и комаров; и все они были точно живые. И возле этого огромного строения были расположены три или четыре значительных размеров платформы, на которых усаживался народ, все эти строения имели ту особенность, что были подвижны и время от времени преображались, меняя свой вид и украшение. И зрелище началось проделками жонглеров, крайне замысловатыми, и шутками фокусников, и танцами факиров. Потом показались поставленные в боевом порядке, недалеко один от другого, тысяча слонов в пышных сбруях, и у каждого из них была на спине четырехугольная башня из позолоченного дерева, и в каждой башне были шуты и музыканты, играющие на разных инструментах. И хоботы, и клыки этих слонов были вызолочены, и на их туловищах были изображены в живых красках лица, причудливо скорченные, снабженные тысячей ног и рук. И когда это грозное войско предстало перед зрителями, два слона, на которых не было башен и которые были крупнее всех из тысячи, выступили из рядов и прошли до самой середины круга, образуемого платформами. И один из них принялся танцевать под звуки музыкальных инструментов, держась при этом то на задних, то на передних ногах. Потом он ловко взобрался на столб, укрепленный перпендикулярно, и, став на вершине его всеми четырьмя ногами, начал бить по воздуху своим хоботом, и хлопать ушами, и поворачивать во все стороны голову в такт музыке. В то же время второй слон расположился на конце другого бревна, положенного горизонтально на подставке, которая подпирала его посередине, и его груз был уравновешен камнем огромнейших размеров, положенным на другой конец бревна, и он пришел в движение и начал качаться, то поднимаясь, то опускаясь, тогда как его голова двигалась в разные стороны в такт музыке.