— О сыновья мои, вы видите, приговор свершается! Хотя ты, о Хоссейн, по-видимому, забросил стрелу дальше всех, однако, несмотря на это, ты все-таки не победитель, так как для признания очевидности и несомненности победы, нужно, чтобы стрела была найдена. И я вижу, что вынужден объявить победителем моего второго сына, Хассана, стрела которого упала дальше стрелы его старшего брата.
Итак, о сын мой Хассан, ты, бесспорно, должен стать супругом дочери твоего дяди, царевны Нуреннахар, ибо таково решение судьбы!
И, постановив это решение, султан тотчас же повелел приступить к приготовлениям и брачным церемониям по случаю бракосочетания сына его Хассана и царевны Нуреннахар. И несколько дней спустя свадьба их была отпразднована с необыкновенной пышностью.
Вот и все о царевиче Хассане и супруге его Нуреннахар.
Что касается царевича Али, старшего сына, то он не пожелал присутствовать при брачных торжествах, и так как любовь его к дочери его дяди была чрезвычайно сильна и совершенно безнадежна, то он не пожелал больше жить во дворце и в присутствии всего двора отрекся от своих прав на престол отца. И он облачился в одежду дервиша и предоставил себя духовному руководству одного шейха, прославившегося своей святостью, ученостью и примерной жизнью; и жил он в самом глубоком уединении.
Вот и все, что случилось с ним.
Что же касается царевича Хоссейна, стрела которого исчезла вдали, то…
На этом месте своего повествования Шахерезада заметила, что приближается утро, и скромно умолкла.
А когда наступила
она сказала:
А что касается царевича Хоссейна, стрела которого исчезла вдали, то с ним было вот что. Он, так же как и брат его Али, не пожелал присутствовать при бракосочетании царевича Хассана и царевны Нуреннахар. Но он не облачился в одежду дервиша и не только не отказался от мирских благ, но, наоборот, пожелал доказать, что несправедливо был лишен того, что заслужил, и с этим намерением отправился на поиски своей стрелы, так как был уверен, что она не могла исчезнуть бесследно. И в то время как в царском дворце продолжались празднества по случаю бракосочетания царевича Хассана, царевич Хоссейн удалился и отправился на то самое поле, на котором происходило испытание. И, войдя на него, он пошел прямо вперед, по направлению предполагаемого полета стрелы, посматривая по сторонам, то направо, то налево, и так на каждом шагу. И шел он таким образом очень долго, не находя ничего. Но он не падал духом и продолжал идти вперед по прямой линии; и шел он таким образом до тех пор, пока не очутился перед грудой скал, загромождавших весь горизонт. И подумал он, что именно здесь, а не в другом месте он должен найти свою стрелу, так как она не могла пробить этих скал. И не успел он подумать об этом, как увидел лежавшую острием вперед и ни на волос не ушедшую в землю стрелу, помеченную его именем и которую он пустил собственной рукой. И сказал он себе: «О чудо! Йа Аллах! Ни я и никто иной на земле не мог бы пустить стрелу на такое неслыханное расстояние. И вот оказалось, однако, что она не только долетела сюда, но даже ударилась с большой силой о скалу, а затем уже была отброшена сюда сопротивлением камня. Поистине, удивительный случай, и, кто знает, какая тайна скрывается за ним!»
И, подняв стрелу с земли, он стал поглядывать то на нее, то на скалу, в которую она ударилась, как вдруг заметил углубление в скале, высеченное наподобие двери. И он приблизился и увидел, что тут действительно находится потайная дверь без замков и запоров, вырубленная в скале и отделяющаяся от нее только едва заметной щелью. И движением, вполне естественным в подобном случае, он толкнул ее, даже не думая, что она может уступить давлению. И он крайне изумился, увидав, что она подалась перед его рукой и повернулась, как будто петли ее были только что смазаны. И, не задумываясь над тем, что он делает, он вошел со стрелой в руке в коридор, слегка спускающийся вниз, который замыкался этой дверью. Но лишь только вступил он туда, дверь, словно толкаемая собственными силами, захлопнулась и совершенно закрыла вход в коридор. И он очутился в полной темноте.
И тщетно пытался он открыть дверь опять — только поранил себе руки и ободрал ногти.
И вот так как о выходе нечего было и думать и так как он одарен был мужественным сердцем, он без колебаний начал спускаться прямо во мрак и пошел по отлогому скату коридора. И вдруг увидел впереди свет и поспешил на него, и очутился он у выхода из коридора. И неожиданно оказалось, что он находится под открытым небом, перед зеленеющей равниной, посреди которой возвышался великолепный дворец. И прежде чем он успел надивиться архитектуре этого дворца, из него вышла какая-то женщина, окруженная толпой других женщин, без сомнения, госпожой которых она была, если судить по ее дивной красоте и величественной осанке. И на ней были одежды, казавшиеся неземными, и волосы ее были распущены и спускались волнами до самой земли. И она приблизилась легкой поступью к входу в коридор и, сделав рукою исполненный сердечности жест, сказала: