— Ради Аллаха! Йа ситти, скажи, как тебя зовут?
И она ответила:
— Меня зовут Ты-видел-кого-нибудь-похожего-на-меня.
И его дух воспарил еще выше, и он воскликнул:
— Нет, валлахи! Я никогда не видел никого, похожего на тебя!
Затем он растянулся на земле, опираясь на свои локти, и спросил вторую гостью:
— А ты, о ситти, о кровь и жизнь моего сердца, как тебя зовут?
Она же ответила:
— Ты-не-видел-кого-то-напоминающего-меня.
И он воскликнул:
— Валлахи! Нет, ради Аллаха, о госпожа моя Ты-не-видел-кого-то-напоминающего-меня!
Затем он повернулся к третьей и спросил ее:
— А ты, йа ситти, пламя моего сердца, как тебя можно величать?
И она ответила:
— Посмотри-на-меня-и-узнаешь.
И, услышав этот третий ответ, сириец покатился по земле, восклицая:
— О, конечно, госпожа моя Посмотри-на-меня-и-узнаешь!
И они продолжали пускать чашу по кругу и опорожнять ее в его горло, пока он наконец не упал и всякое движение в нем замерло. И когда они увидели его в таком состоянии, они встали, сняли с него тюрбан и надел ему на голову дурацкий колпак. Затем огляделись и собрали все, что смогли найти ценного. И, нагруженные этой добычей и оставив его храпеть, как буйвол в своем стойле, они с легким сердцем покинули его.
И это все, что случилось с ними.
И когда они увидели его в таком состоянии, они встали, сняли с него тюрбан и надел ему на голову дурацкий колпак.
Однако на следующий день, когда сириец очнулся от своего кутежа, он увидел себя одного в своей комнате и вскоре заметил, что комната заполнена лишь воздухом, в ней находящимся. И тогда он полностью пришел в себя и заорал:
— Нет величия и силы, кроме как в Аллахе Славном и Великом!
И он выбежал из хана в дурацком колпаке и начал расспрашивать всех прохожих, не встречали ли они трех красавиц. И он произносил имена, которые ему сказали молодые женщины:
— Ты-видел-кого-нибудь-похожего-на-меня, Ты-не-видел-ко-го-то-напоминающего-меня, Посмотри-на-меня-и-узнаешь.
И люди, видя его в таком виде и в таком состоянии, думали, что он сбежал из маристана[14], и отвечали:
— Нет, ради Аллаха! Мы никогда не видели никого, подобного тебе!
А другие говорили:
— Мы никогда не видели того, кто похож на тебя!
И другие отвечали:
— Мы смотрим на тебя, но, по правде говоря, мы не узнаем тебя!
И в конце концов после своих расспросов он уже не знал, к кому обратиться или кому пожаловаться, и наконец встретил милосердного прохожего, который сказал ему:
— Послушай меня, о сириец! Лучшее, что ты можешь сделать в сложившихся обстоятельствах, — это вернуться в Сирию без промедления или задержки, потому что в Каире люди знают, как выколотить дурь из башки, и они могут побить твои шары камнями.
И сириец, опустив нос до земли, собрался и вернулся в свою страну, Сирию, из которой ему никогда и не следовало уезжать. И поскольку такие приключения часто случались с выходцами из Сирии, те всегда открывают рот на жителей Египта.
И Шахерезада, закончив рассказывать эту историю, замолкла.
Тогда царь Шахрияр сказал ей:
— О Шахерезада, эти забавные истории понравились мне до крайности, и, выслушав их, я стал более знающим и просвещенным!
А Шахерезада, улыбнувшись, ответила:
— Лишь один Аллах — наш Учитель и Просветитель! — и добавила: — Но разве эти истории могут сравниться с историей волшебной книги?!
И царь Шахрияр спросил:
— Что это за волшебная книга, о Шахерезада, и какова ее история?
И она сказала:
— Если это будет угодно Аллаху, я позабавлю тебя этой историей следующей ночью.
И царь ответил:
— Конечно! Я хочу послушать эту историю, которую не знаю, следующей ночью!
И когда настала
маленькая Доньязада встала с ковра, на котором лежала, свернувшись калачиком, и сказала:
— О сестра моя, когда ты собираешься начать рассказывать нам историю волшебной книги?
И Шахерезада ответила:
— Без промедления, если этого пожелает наш повелитель и царь.