И Ишах, пристально посмотрев на нее, тихо сказал:
— Говори, о юница, ты можешь мне довериться.
И тогда она сказала голосом, похожим на журчание воды в фонтанах:
— Долгое ожидание и мучения духа сделали меня неузнаваемой, о господин мой, и слезы, которые я пролила, смыли свежесть со щек моих. И больше на них не расцветают прежние розы.
И Ишах улыбнулся и, прервав ее, сказал:
— И с каких это пор, о юница, розы расцветают на лике полной луны?! И почему ты своими словами стремишься умалить собственную красоту?!
Она же ответила:
— На что могла рассчитывать красавица, которая до сих пор жила только для себя?! О господин мой, дни и месяцы я провела здесь и умудрялась при каждом новом аукционе находить новый предлог, чтобы не быть проданной, потому что я все еще ожидала твоего появления и мечтала поступить в твою музыкальную школу, слава о которой широко распространилась в моей стране.
И когда она сказала это, вошел купец, ее хозяин.
И Ишах спросил его:
— Какую цену ты хочешь за нее? И скажи, как ее зовут?
И шейх ответил:
— Что касается ее имени, о господин мой, мы зовем ее Тохфа аль-Кулуб[54], Дивное Сердце, потому что, по правде говоря, никакое другое имя ей не подходит. Что же касается ее цены, должен сказать, что она много раз обсуждалась между мной и богатыми ценителями красоты, которых соблазняли ее очаровательные глаза. И это как минимум десять тысяч динаров. И я должен добавить, что до сих пор она препятствовала возможным покупателям делать какие-либо дальнейшие шаги. Каждый раз, когда по ее просьбе я показывал ей лица возможных покупателей, она отвечала мне, зная, что я не буду продавать ее без ее согласия: «Этот мне не нравится потому-то и потому-то, и тот ни за что не подойдет потому-то и потому-то».
И таким образом она бесповоротно оттолкнула от себя местных покупателей и распугала всех иноземцев, ведь все заранее знали, что она наверняка заметит в них какой-нибудь серьезный недостаток или несовершенство, и никто не осмеливался подвергаться ее обидным замечаниям. Вот почему честность вынуждает меня просить у тебя в качестве цены за эту юную невольницу сумму только в десять тысяч динаров, что едва покрывает мои расходы.
Ишах улыбнулся и ответил на это:
— О шейх, прибавь еще два раза по десять тысяч динаров к тому, что ты просишь, и тогда, возможно, цена будет справедливой. — И, сказав это перед изумленным купцом, он добавил: — Ты должен отвести эту юницу ко мне домой, и там тебе отвесят оговоренные меж нами динары.
И он оставил юницу, которая трогательно улыбнулась ему, и пошел искать халифа с остальной компанией. И он нашел их на грани нетерпения и рассказал им все, что произошло, не упуская ни одной подробности. И они все вместе пошли дальше, доверяя свой путь прихоти их общей судьбы.
Что же касается девушки Дивное Сердце, то шейх, ее хозяин, поспешил привести ее вовремя в нужное место — во дворец Ишаха, где он получил за нее оговоренную сумму — тридцать тысяч динаров, а затем пошел своей дорогой.
Тогда юные рабыни Ишаха окружили Дивное Сердце и повели ее в хаммам, где искупали ее, одели, причесали и украсили ожерельями, кольцами, ручными и ножными браслетами, вышитыми золотом накидками и серебряными нагрудниками. И прекрасная бледность ее нежного лица была подобна луне, сияющей в месяце Рамадане над царским садом.
Когда учитель Ишах увидел Дивное Сердце в этом новом сиянии, которое делало ее более прекрасной, чем молодая невеста в день ее свадьбы, он поздравил себя с приобретением, которое только что сделал, и сказал себе: «Клянусь Аллахом! Когда эта девушка проведет несколько месяцев в моей школе и еще больше усовершенствуется в искусстве игры на лютне и пении и когда она сможет благодаря удовлетворению сердца своего вернуть свою природную красоту, она станет звездою в гареме халифа, потому что, по правде говоря, эта юница не человеческая дочь, а избранная гурия».
И он отдал приказ, чтобы все, что ей необходимо для изучения гармонии, было предоставлено в ее распоряжение, и он рекомендовал не пренебрегать ничем, дабы ее пребывание в музыкальной школе-дворце было приятным во всех отношениях. Так и случилось, и поэтому этой юнице легко давалось и искусство гармонии, и искусство красоты.