И когда все заняли места в соответствии со своим рангом и все затихли, в залу вошла любезная и красивая молодая царица. Лицо ее было так прекрасно, что оно освещало всю залу. А за нею, переваливаясь с боку на бок, шли три юные джиннии. И когда они подошли к трону, где сидела Тохфа, они поприветствовали ее милостивым поклоном. А затем шедшая впереди юная царица взошла на ступени трона, и Тохфа спустилась к ней. Приблизившись к Тохфе, царица долго целовала ее в щеки и в губы.
Эта царица была именно той правительницей джиннов, джиннией Камарией, которая влюбилась в Тохфу. А остальные три джиннии были ее сестрами, и одну из них звали Гамрой, вторую — Шарарой, а третью — Вакимой.
И Камария была так счастлива видеть Тохфу, что не смогла удержаться — подошла к ней, поцеловала ее еще раз и прижала к груди своей, лаская ее щеки. И, увидав это, шейх Иблис засмеялся и воскликнул:
— О какое прекрасное объятие! Будьте добры, возьмите и меня в свою компанию!
Но на этом месте своего повествования Шахерезада увидела, что приближается утро, и скромно приостановила свой рассказ.
А когда наступила
она сказала:
И увидав это, шейх Иблис засмеялся и воскликнул:
— О какое прекрасное объятие! Будьте добры, возьмите и меня в свою компанию!
В ответ смех потряс сборище джиннов, и Тохфа тоже рассмеялась. А прекрасная Камария сказала ей:
— О сестра моя, я люблю тебя, а сердца настолько глубоки для чувств, что только души могут знать эти глубины! И душа моя свидетельствует, что я полюбила тебя еще до того, как увидела тебя!
И Тохфа, не желая казаться невоспитанной, ответила:
— Клянусь Аллахом! Ты тоже дорога мне, йа ситти Камария. И я стала рабой твоею, с тех пор как увидела тебя.
И Камария поблагодарил ее, снова поцеловала и представила ей трех сестер своих, сказав:
— Они жены наших предводителей.
И Тохфа должным образом поприветствовала каждую. И они подошли, чтобы, в свою очередь, поклониться ей. А после этого вошли джинны-прислужники с большим блюдом с едой и расстелили скатерть. И царица Камария пригласила Тохфу подойти и сесть с нею и ее сестрами вокруг блюда, в центре которого были выгравированы следующие строки:
А посреди этого луга возвышался дворец, высокие башни которого окружали сто восемьдесят ворот из красной меди.
Прочитав эти стихи, они перешли к трапезе. Но Тохфа ела без аппетита, потому что была смущена видом двух джиннов с отвратительными лицами. И она не могла не сказать Камарии:
— Клянусь жизнью, о сестра моя, глаза мои больше не могут переносить вида того джинна, и того, другого, что рядом с ним! Почему они так ужасны и кто они?
И Камария засмеялась и ответила:
— О моя повелительница, этот — предводитель аль-Шисбан, а тот — рыцарь, великий Маймун. Если ты видишь их такими уродливыми, то это потому, что они из-за своей гордости не захотели поступить так же, как все прочие джинны, — поменять свой настоящий облик на человеческий. Ибо знай, что все предводители джиннов, которых ты видишь перед собою, на самом деле такие же, как те два, но сегодня, чтобы не испугать тебя, они приняли облик сыновей Адама, чтобы ты могла познакомиться с ними и чувствовать себя спокойно.
И Тохфа ответила ей:
— О госпожа моя, поистине, я не могу смотреть на них, особенно на этого Маймуна, он такой страшный! Я вправду очень боюсь его! Меня бросает в дрожь от этих близнецов!
И Камария не могла не рассмеяться. А аль-Шисбан, один из двух предводителей с ужасными лицами, увидел, что она смеется, и спросил ее:
— Какова причина этого смеха, о Камария?
И она заговорила с ним на языке, который не смог бы понять ни один сын Адама, и объяснила ему, что Тохфа спросила о нем и о Маймуне. И ужасный аль-Шисбан, вместо того чтобы рассердиться, засмеялся таким чудовищным смехом, что могло показаться, что во дворце свирепствует буря.
Так и закончилась эта трапеза, под смех предводителей джиннов. И когда все вымыли руки, принесли кувшины с вином. И шейх Иблис подошел к Тохфе и сказал ей: