– Ну, сказал Тафута, что пустошь врать, тут нечего городить безтолковщину, мерекать: кабы, да еслибы, бритоли, стриженоль, все голо; дело в том, что царевны нет, так лучше подумаем, как ее возвратить.
«Надо потерпеть подольше», сказал мудрец «может и сыщется.»
– Долго терпеть не беда, а было бы чего ждать, примолвил, Тафута царь, сидя с вершей на берегу, не залучишь плотвы-рыбицы, а надо самому за ней в реку идти.
«Так просто, говорит мудрец, просто плюнуть на это дело, если мудрено оно, да и пойти отыскивать другую невесту себе; белый свет ведь не клином сведен, можно добыть всякой всячины, лишь бы охота была.»
А царевич, услыхав это, и руками и ногами… «И ведать не желаю и знать не хочу, не стану невесты отыскивать, – эту подай, что прежде нашел, а не будет ее, и мне на свете не быть!» Да вымолвив это, опять так-таки и завыл голосом; инда и царя Тафуту слеза прошибла и мудреца жалость взяла.
Подумали, подумали, да на том и покончили, что присудили царевичу по его желанью ехать в путь – царевну отыскивать.
И царевич Иван как бы утешился, простился с отцем-родителем и отправился за невестою своей, за царевною Квакушкой… эх, горе наша гречневая каша: есть не хочется, а кинуть жаль!
Едет, скачет царевич Иван на бойком вороном коне, держит путь прямо не сбиваючись, едет на восход красна солнышка. Прямым-де путем дойдешь куда-нибудь, а кривым заблудишься. А лукавое навождение шепчет на ухо царевичу: «поверни царевич в сторону, поезжай царевич под гору, буде не заблудишься, так вернешься назад до дому, а все прямо поедешь, приедешь в тупик, так, что некуда и ступить…» царевич едет, не слушает, едет прямо, держит путь на восход солнышка.
Вот, ехавши царевич близколи, далеколи, долго ли, коротко ли, приехал в такое место, что коль хочешь – вернись да прощай, а не хочешь – с конем простись да пешком ступай: такие овраги, буераки, да крутояры да обрывы, что надо тут великую силу, и ловкость и сметливость, чтобы пробраться в даль…
«Все испытаю, пройду везде», говорит царевич сам себе «а постараюсь прямым путем иттить, постараюсь прямиком-правотою найтить мою невесту любушку-царевну Квакушку!»
Слез он с коня доброго, дал ему волю, пустил на свободу: где хочешь гуляй, ступай в поле чистое, ал в дремучий лес, аль назад вернися, если хочется! А сам пошел чрез овраги, чрез буераки по трудной дороге.
И долго он шел так, бился-маялся, переплывал реки быстрые, переправлялся чрез болота тонкие, продирался сквозь кусты частые терновые, сквозь леса темные-дремучие… и не заблудился он, прямой путь на восход солнца держучи, и не утомился он царевны отыскать надеючись…
Чрез время немалое, прошедши путь дальний и проведши в дороге дней число довольное, вышел царевич на поле широкое. И поле то маком позасеяно, цветами пестрыми изукрашено… и клонит дрема царевича и хочется ему соснуть-отдохнуть, от пути-дороги дух перевесть; но видит он, вдали что-то чернеется… перемогает себя царевич, переламывает, не хочет он остановиться прилечь отдохнуть; а хочет доведаться: что это в дали чернеется?.. Ведомо чего царевич отыскать надеется.
Подошел царевич, дивуется: стоит избушка на курьих ножках, шевелится-ворочается… царевич слыхал, что есть-де в иных царствах таковые хатки строются, так он это вспомнивши поговорку и вымолвил:
И по сказанному, по приказанному избушка перевернулася, стала задом к лесу, передом к Ивану царевичу.
Ступил царевич на крылечко, вошел в избу, сидит подле печи баба-Яга, старушка почтенная, сидит она дело делает: лен прядет, нитку ведет, песенку поет, думу думает; а вошел царевич, встречает его словами приветными:
«Здравствуй, царевич Иван! откуда Бог несет, куда твой путь идет и волею, аль неволею?..»
– Не льзя сказать, чтобы вольной волею, а больше таки своею охотою, бабушка!
«Да охота пуще неволи, родимый мой, а какое дело с тобой случилося, какая беда приключилася, что ты идешь нет и в такую дальную сторонку?..»
– Да вот так-итак, молвил царевич, и рассказал ей всю правду истинную; что вот-мол, виноват, покорыствовался, чего нельзя, а я сделать хотел, думал с барышем остаться, ан в наклад попал!
«Так, царевич» поддакнула баба-Яга, на незнамый прибыток надеяться нечего; однажды вишь было так…
Побаска первой бабы-Яги
Ставила баба в печь двенадцать пирогов, а вынула, видит тринадцать их; баба было, сдуру, радехонька: она думала пирог пирога родил, ан, поглядит, одного розарвало… Вот-те тетка находка, держи-тко карман!.. и пирог то негоден и начинки нет.