Вскоре предсмертная дрёма Мадз прервалась тем, что ей вонзили несколько стрел в спину. Она с глухим вскриком приоткрыла глаза и воззрилась в белое облачное небо перед собой. Никакими стрелами её не нашпиговали, никому не было дела до неё, полутрупа. Просто она случайно перевернулась на спину из положения лёжа на боку.
Конечно, никакого шара в небе больше не было, будто и не существовало вовсе. Проследить его взглядом в отдалении было невозможно - мешали редкие, но очень высокие деревья и обширные скальные образования вокруг Тракверса, вокруг рва.
Внимание Мадз вскоре привлек... тяжёлый удар о лёд неподалёку. Ещё один стражник рухнул в ров с огромной высоты. И, пожалуй, тоже не был такой удачливый, как ловкачка. Едва видя и моргая, Мадз даже не сумела его рассмотреть - быстро скрылся под лёд.
Самоубийство? Или что вообще происходит? На стене ведь не могло больше никого быть из ловкачей, им не дали возможность забраться по цепи или хотя бы по снарядам баллисты, а остальные штурмуют совсем другие стены... Если только... бой с других стен не перекатился уже сюда, но разве это возможно?
Мадз устало прищурилась и вслушалась. Звуки битвы обрели чёткость. Высоко со стены, откуда она упала, доносились крики злобы и боли, звенела сталь. Кажется, действительно там шёл бой. Неужели город ещё не сдался?
Мадз одёрнула себя. Зазналась, дурочка. Думала, что у неё одной что-то может получиться, будто никто другой ни на что дельное не способен. Все ловкачи зазнались. А, возможно, просто битва излишне затянулась и вот-вот её последние звуки пропадут.
Но нет, они усиливались. Из-за стен будто нарастал рёв торжества. Мадз даже не знала, что в Тракверсе ещё водится такое количество людей. Быть может, к битве уже подключились абсолютно все, даже какие-нибудь торговцы, вечно отсиживающиеся в домах, пока всё не закончится?
Мадз запрокинула голову, чтобы посмотреть в том направлении, в котором лежала. Картинка предстала вверх ногами. Там, в отдалении, за поворотом полукруга стены должны были находиться ворота в чумной город. Мадз ещё очень повезло, что свалилась со стены с этой стороны, где никого нет. По ту сторону стены, которую должны были сейчас штурмовать Тавернщики и Кузнецы, находился основной лагерь стражников.
Так вот у этих самых ворот сейчас нарастали крики и грохот стали о сталь. Быть такого не может, подумала Мадз. Кажется, при падении повредилась голова. Уже видит то, чего не может быть.
Пожалуйста, не нужно таких обманчивых надежд. Пожалуйста. Хватит чуда на сегодня. Иначе я подумаю, что точно умерла и попала в выдуманный мир.
Но чудо действительно происходило. Солдаты со страхом пятились от ворот, прикрываясь щитами. Сначала по одному, редкие фигуры. Затем отхлынули от ворот целой толпой. Стоял ужасный грохот. Но большей части картины Мадз, конечно, не видела.
Зато она рассмотрела стрелы. Это, конечно, был не дождь из стрел, их было мало, но они достаточно метко сыпались на стражников откуда-то сверху. Не с самой верхней площадки стены, а с середины - из бойниц или наружных лестниц, ведущих к этим бойницам или на самый верх Тракверса.
Ворота захватили, поняла Мадз. И это были не нищие, что изначально штурмовали ворота. Кажется, стреляли самые умелые бойцы чумного города - лучники, которые из Ловкачей.
Мадз собралась с силами. Нужно ползти к воротам. Искать способ обогреться. Это сейчас самое важное. Если она это не сделает, ради той же Хеши, призраком можно потом сразу к Рашме лететь, чтобы забыться, умереть хоть так. Ибо она себе не простит то, что предпочла отлёживаться как старая вонючая карга, имея возможность выбраться из передряги.
Она распрямила полупарализованную левую руку. С огромной болью и усилием сжала пальцы в кулак, а потом снова распрямила их. Работает почти исправно, только трясётся от взвинченных нервов и холода. Хоть что-то. С правой рукой дела обстояли похуже: шевелить было очень сложно и чрезвычайно больно. Наверное, проблема крылась где-то в плече. Возможно, его нужно было вправить, но такой возможности не было даже за горами. Мадз не стала долго изучать правую руку, слишком уж бесполезной она ощущалась, прижатая к груди, скрученная, точно у какого-нибудь недоразвитого уродца-младенца. Мысленно попрощавшись с рукой, Мадз сосредоточилась на ногах. С ними, казалось, дела обстояли ещё хуже: во-первых, она их не ощущала, а всю боль за них чувствовали бедерные кости; во-вторых, если правой рукой она хоть как-то могла дрыгать, то ноги, наверное, ни разу не помогли ей под водой, болтаясь теперь уже лишними придатками к организму. Оглядеть их толком не получалось, уж слишком болели рёбра и спина, чтобы как-то хитро изогнуться, но по тому, что Мадз видела мельком - кости ни откуда не торчали, и вроде бы ноги не вывернуло неестественно куда-то совсем в иную сторону. Надежды возлагать много не стоит, но нижние конечности не выглядели, как у всяких почти безногих инвалидов, которых Мадз доводилось видеть.