День прошел, и видно уж,
как любим твой старый муж:
сколь мягка твоя кровать,
столь мне жестко в поле спать.
Эран сказала:
Привет тебе, блаженный,
супруг мой незабвенный:
с другим делю я ложе,
но ты мне всех дороже.
Суибне сказал:
Королевский сын пригож,
с ним ты ешь, и с ним ты пьешь:
он тебе любимый муж,
старый муж не нужен уж.
Эран сказала:
Королевский сын пригож,
с ним и ем, и пью, а все ж
лучше жить с тобой в дупле,
муж мой, чем с другим в тепле.
Суибне сказал:
Любовь необходима
тому, кем ты любима:
в вечном страхе я живу,
наг, дрожу, как зверь, реву.
Эран сказала:
Ирландии мужчины,
они мне все едины:
я хочу, как нищий брат,
воду пить и есть салат.
Суибне сказал:
Слабым женам жить нельзя,
как живу, безумец, я:
ночую на земле я,
жилища не имея.
Эран сказала:
О блаженный, о святой,
стал ужасен облик твой:
ты терпишь холод, голод
и тернием исколот.
Суибне сказал:
Это не твоя вина,
непорочная жена:
Бог — он сила, он же власть —
мне велел в безумье впасть.
Эран сказала:
С тобой хочу отныне
спать на одной перине,
видеть свет и видеть тень —
ночь с тобой, с тобой же день.
Суибне сказал:
В Борхе я заночевал,
в Туаг-Инбир я дневал,
Фала дол прошел я весь,
завтра — там, сегодня здесь!
4
СУИБНЕ В СНЕГУ[29]
Тяжко мне! грядет закат:
ветр и хлад — а я нагой,
ноги сбил, мой бледен лик, —
сколь велик ты, всеблагой!
С кротостью превозмогу,
но в снегу мне тяжело:
с каждым днем все тяжелей,
злей меня терзает зло.
Тяжко мне! я наг и бос,
о Христос, бездомен я:
зелень — вся моя еда,
для питья — вода ручья.
Ночью с дерева сорвусь,
днем колюсь об острый дрок,
в красных вересках таюсь
и боюсь людей, как волк.
Сплю на ветках, как в гнезде,
и везде, по всей стране,
смолк зимой всяк звук живой,
боже мой, сколь тяжко мне!
Дикий, рыщу по холмам,
там, от жила в стороне,
сам не свой, едва живой, —
боже мой, сколь тяжко мне!
СКАЗАЛА СТАРУХА ИЗ БЕРРИ, КОГДА ДРЯХЛОСТЬ ПОСТИГЛА ЕЕ
Как море в отлив, мелею;
меня изжелтила старость;
что погибающей — горе,
то пожирающей — сладость.
Мне имя — Буи из Берри;
прискорбны мои потери,
убоги мои лохмотья,
стара я душой и плотью.
А было —
до пят я наряд носила,
вкушала от яств обильных,
любила щедрых и сильных.
Вы, нынешние, — сребролюбы,
живете вы для наживы;
зато вы сердцами скупы
и языками болтливы.
А те, кого мы любили,
любовью нас оделяли,
они дарами дарили,
деяньями удивляли.
Скакали по полю кони,
как вихрь, неслись колесницы;
король отличал наградой
того, кто первым примчится!..
Уж тело мое иного
устало взыскует крова;
по знаку Божьего Сына
в дорогу оно готово.
Взгляните на эти руки,
корявые, словно сучья;
нехудо они умели
ласкать героев могучих.
Корявые, словно сучья, —
увы! им теперь негоже
по-прежнему обвиваться
вокруг молодцов пригожих.
Осталась от пива горечь,
от пира — одни объедки,
уныл мой охрипший голос,
и космы седые редки.
Пристало
им нищее покрывало —
взамен цветного убора
в иную, лучшую пору.
вернуться
30
Об этом стихотворении см. в Предисловии. Ученые полагают, что образ Старухи из Берри восходит к древней ирландской богине плодородия. Существующие источники содержат разные версии, во всех есть пропуски и неисправности. Данный текст — реставрация переводчика, с небольшими сокращениями «ветхих мест».