— Ты, значит, решил сделать меня первосвященником? — не веря собственным ушам, спросил Семен.
— Конечно. И поверь мне, это куда лучше, чем быть первосвященником в Иерусалиме. — Теомиэль чуть ослабил громыхание своего голоса, в гудении даже появились интимные нотки. — Ты же убедился сам: у меня всего по два. Два храма. Два жертвенника. Да и сам я — один в двух лицах. С одним ты уже познакомился в предыдущем храме. И довольно близко! — Князь Нижней Преисподней весело хохотнул. — А два — лучше одного. Не так ли?
При этих словах Семен вздрогнул.
— Два лучше одного... — повторил он задумчиво. — Два лучше...
Что-то подобное он недавно слышал... Стоп! Ну конечно же — в пророчестве Кафцифани и Мехитбаэль. Семен искоса глянул на огненный экран и медленно, будто задумавшись над словами Теомиэля, направился к жертвеннику. Он лихорадочно соображал: как же звучали те слова? Так же, как слова Теомиэля...
Только немного иначе.
Теомиэль молчал. Продолжая идти рассеянной походкой, Семен чувствовал, что из огненного смерча за ним следят дьявольские глаза.
— Давай, следи, самозванец... Вторая в бездну уйдет, третья с небес низойдет... — шептал он. — Вот как было сказано. Вторая. Всего по два. Две фальшивые скрижали... — Он остановился у жертвенника, как раз напротив скрижали. — Две...
Он вспомнил.
И крикнул:
— Говоришь, два — лучше одного? Зато три — лучше двух! — С этими словами Семен рванул каменную пластину. — Три! Лучше! Двух!
Теомиэль издал гневный вопль, Ойва и Шодед бросились к Семену.
Но было поздно. Антихрам вновь перевернулся — с прежним оглушительным скрежетом.
Вновь перед глазами Семена все завертелось. Но в этот раз, когда вращение кончилось и он ощутил под ногами твердый пол, он сразу же увидел скрижаль.
И понял, что теперь перед ним была настоящая скрижаль.
Седьмая. Последняя.
На ней вспыхнули ослепительным огнем слова: «Швате й ну кабель у-шма цаакатейну, йодеа таалумот». «Мольбу нашу прими, и услышь крик наш, знающий сокрытое».
Семен взлетел на жертвенник, сорвал с шеи чехол со скрижалью. Последний фрагмент надписи, содержащей сорокадвухбуквенное имя Творца, поднялся в воздух и слился с остальными. Семен высоко поднял скрижаль над головой.
— Ага! — крикнул он торжествующе. — Вот оно!
Его возглас перекрыл разъяренный рев Теомиэля: «Убейте их!!» Ойва и Шодед, отлетевшие во время поворота Антихрама в толпу стоявших внизу демонов, ринулись к жертвеннику, на котором стояли Семен со скрижалью в руках и успевшие освободиться от пут Далия и Эгуд.
Демоны замешкались. Толпа вокруг возвышения мешала им добраться до Семена и его друзей. Люди хлынули на лестницу, сметая по пути дьявольских музыкантов, и образовали вокруг жертвенника плотное живое кольцо. Скрижаль словно ожила, от нее побежали во все стороны разноцветные лучи.
— Скорее! — шепнул Эгуд. — Читай, пока эти чудовища не опомнились!
И Семен начал читать:
— «Мы молим: великою силой десницы своей освободи узников...»
Откуда-то издалека донесся долгий раскат грома. Семен, на мгновение прервав чтение, посмотрел в ту сторону. Из-за горизонта ударили гигантские огненные гейзеры. Казалось, весь Тхом содрогнулся от страшного удара невидимого молота.
Одновременно часть демонов, рвавшихся к возвышению, вдруг исчезла. Словно тот же невидимый молот ударил по визжащей толпе, стерев часть ее в ничто.
— Началось! — крикнула Далия, прижимаясь к Семену. — Продолжай!
— «Прими молитву народа своего, укрепи и очисти нас, Грозный Владыка!» — прочел Семен второй стих.
И с трудом удержался на ногах — такая сила вдруг выплеснулась из светящейся скрижали. Его поддержали с двух сторон.
Между тем Теомиэль претерпевал странные метаморфозы — по мере того как поглощались багровым маревом его обезумевшие от ужаса подданные, по мере того как с оглушительным грохотом взлетали в небо обломки его уродливого мира, разрываемого мощным потоком энергии. И энергия эта рождалась из слов, произносимых охрипшим Семеном:
— «Сильный — провозглашающих единство Твое храни как зеницу ока!..»
Хозяин Нижней Преисподней — гигантский чернокрасный смерч, спускавшийся с вихрившегося небосклона, — вдруг раздулся, превратился сначала в гигантское полыхающее жаром облако, а затем в невероятных размеров медузу. Семь ее щупальцев-вихрей цеплялись за внешнюю стену Антихрама, а из середины, оказавшейся точно над Семеном, срывались гудящие языки пламени.