Еврейские каббалисты-практики, вызывая КАФЦИФАНИ с МЕХИТБАЭЛЬ для того, чтобы узнать будущее, старались связать их клятвой, чтобы не пасть жертвой обмана со стороны коварных демонов. Предсказания, которые можно получить от этих демонов, — это та хорошая часть, которая есть в «клипот» — скорлупах этого мира.
КАФЦИЭЛЬ. Князь гнева, заставляющий людей гневаться (от слова «кецеф» — гнев). Этого демона еще отождествляют с антисфирой ЭРЕВ ВЕРИК (называемой еще «жестокий ворон» — поскольку считалось, что ворон не имеет милосердия даже к своим птенцам). Так и человек в гневе теряет милосердие даже к своим близким.
КЛИПОТ. Название происходит от ивритского слова «клипа» — кожура. В Каббале — это силы, не дающие духовной сущности нашего мира слиться с Первопричиной. Весь материальный мир, собственно говоря, состоит из КЛИПОТ, заключающих в себе духовное содержание. Поэтому каббалисты разделяют КЛИПОТ на «Клипа Нога» — Сияющая Клипа, то есть предметы, которые потенциально могут быть использованы для служения Господу (например, обычная корова находится в категории «клипа нога» — так как из ее шкуры можно сделать пергамент, на котором написать свиток Торы или мезузу), и три вида нечистых КЛИПОТ — вещей абсолютно непригодных для утилизации в качестве религиозных предметов. Эти три КЛИПЫ называются «руах сеара» — бурный ветер, «анан гадоль» — большое облако (имеется в виду — грозовое), и «эш митлакахат» — огонь пожирающий. Примером абсолютно нечистых КЛИПОТ считаются вещи, которые уже использовались для идолопоклонства. Так, например, дерево, посвященное вавилонской богине плодородия Аштарте (такое дерево называлось «ашера»), запрещалось бы использовать каким то ни было образом — ни в качестве источника древесины, ни плоды с него, и даже забираться на такое дерево, чтобы снять с него птичье гнездо, считалось грехом.
КЕТЭВ МЕРИРИ. Демон полуденного зноя. Еврейская легенда рассказывает, что как-то дети, шедшие в хедер, встретили этого демона. От исходившего от него жара все, кроме двух, тут же скончались. В талмудическую эпоху не рекомендовалось выходить из дому в полдень в одиночку.
Появление этого демона скорее всего связано с тем, что израильская полуденная жара трудно переносима даже для местных жителей.
КЕФЭН. Демон, проявляющийся во время войны. Он делает так, чтобы пища не насыщала (то есть лишает еду питательных свойств). Я слышал от старого рава, что во время Второй мировой войны люди не могли наесться тем же количеством пищи, которого им вполне бы хватило в мирное время.
ЛЕВИАФАН. Еще одно демоническое существо с чрезвычайно богатой символикой. Впервые ЛЕВИАФАН упоминается в «Книге Иова»: «Можешь ли вытащить левиафана удой и веревкой прижать ему язык? Проденешь ли тростник ему в нос и шипом проколешь ли щеки его? Станет ли он множить мольбы и будет ли говорить с тобою кротко? Заключит ли он с тобой договор, возьмешь ли его в рабы навек? Станешь ли играть с ним, как с пташкой, и свяжешь ли его на забаву девицам своим? Будут ли торговать им товарищи ловли, разделят ли его между ханаанскими купцами? Пронзишь ли стрелами кожу его и рыбацкой острогой — голову его? Положи на него длань твою, помни бой этот и более его не затевай. Вот, надежда об этом тщетна; даже взгляд его повергает. Нет столь отважного, который потревожил бы его; кто же предо Мною отважится стать? Кто предварил Меня, чтобы Я уплатил ему? Под всем небом — Мое это. Не умолчу о членах его, о действии мощи и красивой соразмерности его. Кто приоткроет край одежды его? К двойному оскалу его кто подойдет? Врата лица его (пасть) — кто отворит? Круги зубов его — ужас! Величавы щиты чешуи его, скреплены печатью плотной. Один к одному приближены, и ветру не просочиться между ними. Один к другому тесно прижат, сцеплены, и не разделить их. От его чоха блистает свет, и глаза его — как ресницы зари. Из пасти его огонь исходит, искры огненные разлетаются. Из ноздрей его выходит дым, как из котла кипящего или от горящего камыша. Дыхание его угли раскаляет, и пламя из пасти его выходит. На шее его покоится сила, и впереди него несется страх. Слои плоти его сплочены, как литые на нем, — не разоймешь. Сердце его твердо, как камень, и жестко, как нижний жернов. Когда встает, трепещут силачи, волны утихают. Поднимешь на него меч — (меч) не устоит, ни копье, ни дрот, ни стрела. Он почитает за солому железо, за дерево трухлявое — медь. Не обратят его в бегство стрелы, соломой становятся для него камни пращи. За жнивье считает он булаву, и смешон ему свист копья. Под ним острые черепицы, он лежит на постели зубчатой, среди ила. Кипятит, как в котле, пучину, море превращает в кипящее варево. За ним светится след, бездна как будто поседела. Нет на земле подобного ему, он сотворен бесстрашным. На все свысока смотрит он: он царь надо всеми гордецами».