— Шимон, — сказала вдруг Далия, — а там... в твоем Иерусалиме... у тебя кто-нибудь есть?
— Э-э... в каком смысле? — Семен почувствовал, что теперь краснеет сам. — Что значит, есть ли у меня кто-нибудь? В общем, есть, конечно. Мать, родственники. Мы, правда, живем раздельно, но я навещаю их, они — меня. А что?
— Я не об этом. — Она нахмурилась. — Не о матери или родственниках. Ты женат? Или, может быть, помолвлен?
— Нет, — ответил Семен и почему-то рассердился. — Никого у меня нет. С чего ты взяла? Вот еще глупости...
Она улыбнулась, все еще не глядя на него, после чего осторожно взяла его руку в свою.
Эгуд негромко кашлянул и открыл глаза. Сатан, сидевший спиной к ним в некотором отдалении, поднялся на ноги.
— Думаю, нам пора, — сказал он. — Времени остается мало. Очень мало остается времени.
За скалами потрескавшаяся высушенная равнина пошла под уклон. Больше им не встречались ни заросли ароматного кустарника, ни ровные ряды могильных холмиков, составлявшие непременную деталь пейзажа во владениях Заариэля.
В двух километрах от скал, давших им недолгий приют, дорогу преградила узкая расселина. Шириной около метра, но зато казавшаяся бездонной: бросив в нее камешек, Семен успел досчитать до пятидесяти, прежде чем снизу донесся звук удара.
— Вот, — сказал Сатан. — Вот это и есть граница. Там, — он махнул рукой туда, откуда они пришли, — княжество Заариэля. А здесь, за этой трещиной, — владения Терниэля. Княжество Абадон.
По ту сторону расселины в живописном беспорядке были разбросаны несколько крупных валунов. Словно какой-то гигант решил поиграть в камешки, отобрал несколько штук покрасивее и не глядя швырнул их горстью. Полюбовался на узор и тут же забыл.
От камней пролегли глубокие черные тени, что выглядело по меньшей мере странно — ведь в низком небе не было источника сколько-нибудь яркого.
В этих тенях Семен вдруг заметил неясное движение.
— Там кто-то есть, — шепнул он своим спутникам. — Не исключено, что нас поджидают.
— Разумеется, поджидают, — ответил Сатан. — В нашем мире новости разносятся быстро. Тем более между родственниками. — Он приблизился к самому краю лощины и помахал рукой: — Приветствую тебя, госпожа!
Семен не успел спросить, о каких родственниках идет речь. Из-за ближайшего валуна появилась согбенная старуха. Она опиралась на суковатую клюку и при каждом шаге громко стонала. Добравшись до расселины, старуха остановилась и, протянув руку, прокаркала:
— Нет ли у достойных и уважаемых господ корочки хлеба для несчастной? Подайте из милости, накормите несчастную!
Старая нищенка выглядела отвратительно. Покрытое густой сетью морщин лицо было мертвенно-бледным, выцветшие глаза слезились. Отвисшая нижняя губа обнажала красные воспаленные десны без единого зуба. Старуха тяжело дышала, пускала слюну.
У ее ног крутилась крохотная черная собачка, выглядевшая немногим лучше хозяйки. Шерсть висела клочьями, местами видна была розоватая голая кожа. Она свесила длинный розовый язык чуть ли не до земли. Тоненькие, непропорционально длинные лапки то и дело нервно переступали с места на место, так что Семену показалось, что они вот-вот переломятся.
Далия порылась в сумке, вынула лепешку:
— Держите! — И бросила старухе. Та ловко поймала лепешку, отломила кусочек, дала собаке.
Сатан усмехнулся.
— Любишь ты розыгрыши, госпожа Махлат! — воскликнул он насмешливо. — Думаю, не таким хлебом ты обычно насыщаешься!
Старуха вдруг распрямилась, уронила лепешку и отбросила в сторону ненужную клюку.
— А-а, это ты пожаловал! — сказала она звучным молодым голосом. При этом лохмотья ее мгновенно превратились в длинную черную мантию, переливавшуюся золотым шитьем.
Лицо, впрочем, не стало менее уродливым. Разве что взгляд — исчезла старческая прозрачность глаз. Из десен прямо на глазах выросли длинные острые зубы, почти клыки.
— Прошу любить и жаловать, — сказал Сатан, обращаясь к своим спутникам. — Госпожа Махлат, супруга князя Терниэля, правителя Абадона. И между прочим, мать нашей доброй приятельницы Аграт, жены князя Заариэля.
Камни зашевелились. Ближайший к «нищенке» быстро вытянулся вверх и превратился в огромного рогатого демона. Правда, вместо чешуи его тело покрывала густая шерсть. Семену стало понятно, что представляли собою удивившие его длинные тени. Как только камни начали превращаться в демонов, эти тени отрывались от земли и становились плащами, укутывавшими уродливые тела обитателей Абадона.