Марго и Маквала захихикали. Тина, разумеется, тоже...
— Извиняюсь, не скажете, который час? — спросил развязный тип у Сандро.
Сандро неприязненно оглядел его и холодно ответил:
— Скоро восемь.
— Не больше? Извините, девушки, и на ваших столько, а? — обратился он к Марго.
— Столько же!
Тогда он повернулся к Маквале.
— Вы, наверное, приезжие? Едемте ко мне, гостями будете, передохнете, перекусите... А мы с вами, — он обернулся к Сандро, — пропустим, как положено.
— Спасибо, на хотим.
— Почему, друг, что мы — не грузины? Ежели друг другу уважения не окажем, выходит, всему конец, какие мы...
— Отстань.
— Что?!
— Что слышал! Отвяжись, — разозлился Сандро и так глянул, что тип сразу замолчал.
Когда они наконец сошли на своей станции, у Сандро сердце упало — машины на месте не оказалось. Не видно было и топографа. «Нашли ли они друг друга? Неужели за нами погнались?»
И вдруг почувствовал: дошел до точки, не может больше выдержать всего этого! И сник... Оставил оживленно болтавших девушек в зале ожидания и пошел туда где утром стояла машина, — ждать, когда вернется Вануа.
Моросило. На короткое время небо посветлело, но скоро затянулось еще сильней, нависло мрачное, тяжелое, и от этого кругом потемнело. Возле Сандро топтались люди, терпеливо дожидаясь автобуса.
Нахлынуло все, что изводило, изматывало, раздражало и злило его все эти три дня, — вспомнил хождение к бухгалтеру за деньгами, неприятные разговоры с ним и топографом, неловкую встречу с Нико и девушкой в троллейбусе, базарную толчею, обманщика-завхоза, тяжелые сумки, мешки, погрузку вещей, нудную дорогу в тумане, дождь, снег, поиски дороги к селу, разгрузку машины под мокрым снегом в протекавших сапогах, угощение — крепленое вино и надоевшие тосты, беспечных девушек — Маквалу с распущенными волосами, Марго, которая пялилась в зеркало, когда надо было выходить на станции, бесполезный тормоз, беспомощного топографа с рейкой, типа с поросячьей головой.
И ярость снова охватила Сандро. Под мелким, нудным дождем он чувствовал себя таким бессильным... Закричать бы, заорать, дать выход скопившемуся раздражению — ничего не хотел он больше. Сандро вскинул голову и ощутил, что дождь усилился.
Ожидавшие автобуса стали укрываться под навесом ларька через дорогу. Сначала туда перебралась пожилая женщина, потом мужчина в папахе, за ним тощий тип в очках и маленькая девочка с огромной сумкой в руках, и в конце концов все, кроме одного мужчины, перешли туда.
Злой, раздраженный, Сандро остался стоять на месте и чувствовал, как промокают у него ноги и мокнет он сам. Но ему было все равно, намокнет он или нет; все стало безразличным... И все же он оглядел единственного человека, оставшегося под дождем. Это был мужчина лет пятидесяти, коренастый, ширококостный, наверное, ночной сторож, ожидавший автобуса в свою деревню. Продрогший, злой после мерзкой, холодной ночи, он стоял в полной неподвижности, и, видно, ему тоже было все равно, намокнет он или нет. Мрачно насупившись, мужчина враждебно оглядел людей, укрывшихся под навесом ларька, потом так же недружелюбно глянул на Сандро, оцепеневшего на месте, но Сандро даже не моргнул. Человек повернулся к нему спиной, а Сандро неожиданно почувствовал необъяснимое облегчение. Он задумчиво смотрел человеку в спину, вспоминая его мокрое небритое лицо, запавшие глаза с темной синевой вокруг, поджатые губы, обвисшие щеки, и вдруг озарило его — ведь он и сам выглядит так же! И едва понял это — расслабли мышцы, приятно расслабло все тело, и исчезла злость на всех и на все. Перед взором возникли глаза топографа, удивленные, полные упрека, и Сандро улыбнулся. Потом вспомнился тип, гордо державший поросячью голову, — тамада со свадьбы, — и Сандро усмехнулся. Он понимал, что люди с той стороны дороги наблюдают за ним, и подумал, как бы не сочли его сумасшедшим — стоит и смеется... Сандро прошелся взад-вперед, пытаясь скрыть свое радужное настроение. Но тут обернулся сторож, хмуро уставился на него. Сандро пригляделся и сообразил, что человек неправильно понял его веселую ухмылку, и широко улыбнулся ему, так широко, что улетучились последние крупицы досады и тоски, а потом сделал несколько шагов и похлопал человека по плечу.
У того гневно вспыхнули глаза, но Сандро рассмеялся весело, громко. Он смеялся, потому что смешно злиться на человека вроде топографа, нудного и беспомощного; на рынке всегда толчея, и нечего раздражаться из-за этого; если типу с поросячьей головой на палке приглянулась девушка с такой высокой грудью, как у Маквалы... — это естественно. А что сапог протекает, так и от этого мир не рухнет, а бессонные ночи иногда даже полезны.