— Как же так? — спросил я у некоего Броха, местного торговца, армянина по национальности.
— А ты знаешь, сколько я продаю за день транзисторов? Теперь в лесу даже самые бедные африканцы узнают о всех новостях по радио, да и музыку им радио прямо в дом приносит. Зачем же им тратить зря силы и бить в тяжелые тамтамы?!
В Африке я впервые убедился, с какой быстротой распространяется в этих недавно диких местах нивелирующая все и вся современная цивилизация. И я понял, что мы — последнее поколение людей, которым дано своими глазами увидеть племена, еще живущие как паши далекие предки.
Расстояние и климат не являются больше непреодолимым препятствием, и стена между миром «цивилизованным» и «примитивным» рушится с головокружительной быстротой.
Благодаря совершенной технике разведчики нефти проникают в самые недоступные места. Новые дороги и плантации постепенно приводят к уничтожению тропических лесов. Главное оружие этой цивилизации — радио, питьевая вода, мясные консервы и стандартные разборные дома. Современный человек повсюду разрушает и созидает, изменяя буквально все подчас в лучшую, а подчас и в худшую сторону.
Кока-кола приходит на смену фруктовому соку, пластинки и радио — главная причина упадка традиционных музыки и танцев. Пенициллин одолевает колдунов, а знания, полученные в начальных школах, вступают в противоречие с уроками старейшин общины.
Подобное явление со всеми его положительными и отрицательными сторонами характерно почти для всего нашего мира. Но только здесь, в Африке, с ее тремястами миллионами жителей, ясно представляешь себе, какой гигантский размах приобрели эти перемены и сколь сильно они повлияют на судьбы человечества, хотя пока далеко не все, притом не только африканцы, но и белые, это понимают.
Гигантское значение этих перемен почувствует лишь следующее поколение. Наша же задача — как можно больше наблюдать и неустанно запечатлевать все увиденное. Выводы будут сделаны позже.
Обычно я отправляюсь в Африку, чтобы снять документальный фильм. Но такого рода «кинематографическое» путешествие представляет определенные трудности, да к тому же ограничивает наше видение, что вообще присуще кинематографу. Однако верно и обратное утверждение: нередко особые требования работы позволяют лучше увидеть и узнать места, по которым путешествуешь с кинокамерой.
К примеру, предварительная разведка заключается обычно в поисках мест, наиболее удобных и интересных для съемок. Поэтому вы садитесь в свой джип и стараетесь отыскать такие уголки, где еще не побывали торговцы и туристы. Порой вас поджидают горькие разочарования. Однажды я искал эффектное место для съемок и вместе с двумя проводниками поднялся на гору, которая господствует над заливом Губбет Мус Нефит. Отсюда открывался чудесный вид, но я никогда не полез бы на эту отвесную скалу, если бы мне не надо было снять весь залив.
— Здесь до меня никто не был, — с гордостью говорю я, чуть отдышавшись после труднейшего восхождения.
Проводники, старый шкипер и его юный сын, хохочут.
— Ты угадал. Из европейцев сюда никто не взбирался даже во время войны. Вот, только, — шепчет мне на ухо старик, — еще один человек-кино залез.
— И он тоже снимал отсюда?
— Да, поставил свою машину на камни и крутил ручку.
Кто был мой предшественник, я так и не узнал, да меня это и не особенно интересовало. Но этот случай лишь подтвердил мою мысль о том, что киносъемки и путешествия подчас взаимно дополняют друг друга. Нередко, чтобы снять определенную сцену, вам приходится искать самые недоступные и неисследованные места, а кинокамера дает возможность придать вашему путешествию полноту и заманчивость. В другой раз, чтобы интересно «подать» какое-то селение или местных жителей, нужно искать какие-то новые приемы и сценические решения, и тогда уже само путешествие помогает вам найти иной, необычный кинематографический язык.
В город Бонгор меня привело желание заснять женщин племени сара с большущими, плоскими, как деревянное блюдо, губами. Но женщин в селении не оказалось: они работали в ста километрах отсюда — собирали плоды маниоки. Уже начался период дождей и проехать туда на джипе было невозможно; нам не оставалось другого выбора, кроме как одолеть эти сто километров пешком, на что потребовалось бы не менее недели.