Нам встречались самые разнообразные дороги — от запутанного колесного следа среди дюн до тропинки, пролегшей на волнистой, чем-то напоминающей упаковочный картон почве сахеля [10]. Довелось нам путешествовать и по асфальтированной с двусторонним движением автостраде, и по акба — еле заметной тропке, проложенной между отвесными скалами Хоггара. В хаммаде есть дороги, по которым тысячелетиями шли верблюжьи караваны, тропинки, обозначенные лишь одинокими камнями, и дороги, где ориентиром служит прямая линия телеграфных столбов. Собственно дороги, как таковой, уже нет, ее засыпало песком, и местные жители образно называют ее столбовой. (В Ливии, чтобы добраться до оазиса Куфра, еще недавно нужно было одолеть самую длинную в Сахаре шестисоткилометровую столбовую.) Тысячи километров пути, и среди множества воспоминаний — светофор с зеленым, красным и желтым светом в центральном оазисе Сахары — Ин-Салахе, где новая Африка (джипы и гигантские грузовики разведчиков нефти) рядом с древней Африкой (верблюды туарегов и ослы бедуинов) терпеливо ждала, когда красный свет сменится зеленым. А между одним оазисом и другим царит абсолютное безмолвие и безлюдье.
В предпустынных районах Туниса еще встречались кусты, вдалеке виднелись селения, палатки кочевников, одинокий пастух или хотя бы горы на горизонте.
Здесь же, в эргах, — ничего. Мы движемся в пустоте. Некоторые населенные пункты, обозначенные на картах как города или крупные селения, не имеют ничего общего даже с маленькой деревушкой. Например, населенный пункт Бидон V в южном Алжире оказался всего лишь заправочной колонкой. Другие городки представляют собой беспорядочное нагромождение пустых бидонов и геометрически правильные горы бидонов полных. При этом единственным их жителем обычно бывает араб — сторож бензохранилища. Вооруженный винтовкой и ручным насосом, он продает бензин путешественникам.
Эти встречи позволяют определить истинную ценность цифр. Тут вы со всей наглядностью представляете себе, что такое пять миллионов квадратных километров песка и скал, именуемых Сахарой. Здесь вопреки всем нашим представлениям человек отнюдь не является мерой всего. Мерой служит пустота, которую можно почувствовать и потрогать рукой. В этой безбрежности пустоты каждая встреча с другими людьми остаемся в памяти точно незабываемый фотоальбом, совершенно непохожий на тот, который можно собрать в любой другой части света.
Внутри спрятано сокровище
В алжирской хаммаде, когда страна еще не завоевала независимости, мы встретили одного француза-геолога. Эта встреча важна тем, что позволяет сопоставить прошлое с настоящим.
Геолог жил один в каменной пустыне, вдвое большей, чем Паданская низменность. Время от времени вертолет доставлял ему продукты. Целый день геолог стучал своим молотком по камням, отыскивая ценные минералы. А потом вечером, перед сном, долго лежал в своей палатке, читая французских классиков.
Мы, понятно, заговорили с ним о Сахаре. В разгар беседы он вынул томик басен Лафонтена и прочел нам несколько строк из басни «Крестьянин и его сыновья»: «Остерегайтесь продать наследие, оставленное вам отцами и дедами, потому что внутри спрятано сокровище. Не знаю точно где, но немного смелости, и вы его отыщете».
«Внутри спрятано сокровище». Наш друг геолог рассуждал так же, как и все европейцы, которые тогда работали в Сахаре. Открытие здесь залежей минералов и нефти обещало этому краю судьбу второго Эльдорадо. Долгие поиски начали давать наконец свои плоды, и поэтому все европейцы с горечью следили за развитием событий в Африке.
«Так мы все потеряем» — эта мысль приводила нашего геолога в ужас, и этот же страх можно было прочесть в глазах европейцев, которые встречались мне в Африке за десять лет беспрестанных путешествий по саванне, пустыне, лесам и плантациям. Колонисты, разведчики нефти, плантаторы боялись потерять все то, что они нажили за долгие годы. А в пустыне всякий страх, всякая мысль вскоре становится просто неотвязной.
Интересно, что в Черной Африке белые воспринимали примерно те же перемены иначе, чем в Сахаре. От последнего путешествия у меня осталось впечатление, что в Черной Африке у европейцев на смену страху «потерять все» пришло сознание необходимости пусть трудного и сложного, но, может быть, плодотворного сотрудничества с африканцами. А в алжирской Сахаре страх продолжает доминировать над всем. Он порождает фатализм, что служит тормозом для развития этого края. Белые как бы выжидают, к каким конкретным результатам приведет борьба арабов сначала за свободу, а затем и за социальные и экономические реформы.
10
Сахель — букв, «берег»