Хотя наши машины и мы сами не остались незамеченными, туареги притворились, будто не видят нас. Осадив верблюдов, словно коней, на всем скаку, они спешились и скрылись в палатках, надежно защищающих их от солнца и нескромных взглядов чужеземцев.
Младший брат вождя (тем временем мы узнали, что его зовут Амир) оставил нас, чтобы официально сообщить вновь прибывшим о нашем визите.
Он вошел в самую большую палатку и вскоре вышел оттуда с одним из туарегов, должно быть вождем племени. По жестам мальчугана нетрудно было догадаться, что он объяснил брату: чужие люди даже не пытались заглянуть в палатки и сфотографировать их обитательниц без разрешения хозяев.
Очевидно, рассказ Амира произвел на аменокала благоприятное впечатление; он решительно направился к нам и, к нашему изумлению, весьма дружелюбно пожал каждому из нас руки.
В отличие от младшего брата, который, как и все его сверстники, в обязательном порядке изучает в школе французский, аменокал знает лишь свой родной язык. Амир уже в качестве импровизированного переводчика представляет нас друг другу. Теперь мы официально узнаем, что имеем честь беседовать с Ибн Мусой, аменокалом племени.
Затем нас познакомили с женами Мусы и двух других туарегов и угостили зеленым чаем.
Нам позволили сделать фотографии в обмен на разрешение погладить волосы фотографа — моей жены Лауры. Тут мы поняли, что ни один из туарегов, ни мужчина, ни женщина, не видели таких длинных гладких волос.
Мы уселись прямо на землю, а они на красные одеяла, положенные поверх шкур, расстеленных посреди палатки. Муса дал нам понять, что мы не можем сесть на это ложе: для него самого и жены оно своего рода священный амулет. От прикосновения чужеземцев это ложе-амулет может утратить свои чудодейственные свойства.
Завязалась откровенная долгая беседа, и вскоре между нами и туарегами установились самые дружеские отношения.
— Мы объяснили Мусе цель нашего путешествия и попросили разрешения следовать на машинах за племенем во время его переходов с одного пастбища на другое. Понятно, мы пообещали вождю и его людям соответствующее вознаграждение за помощь. Под вечер долгое рукопожатие скрепило достигнутое соглашение.
Ровно пятнадцать дней мы на двух машинах следовали за черными туарегами, которые неторопливо передвигались к северу по долинам Аира.
Борьба с духами зла
Путешествуя по пустыне с караваном туарегов, мы убедились, как действует на кочевников природа. Резкое изменение пейзажа — и бодро напевавший что-то туарег вдруг становится мрачным. Но стоит картине вновь измениться, и к туарегу возвращается прежнее веселое настроение. Нередко знакомые места навевают туарегу грустные воспоминания; тогда душа его исторгает печальную песню о несбывшихся надеждах и трагической любви.
Во время этих бесконечных переходов Муса ехал рядом с нами на своем мехари. Он то часами молчал, то принимался тихо, вполголоса что-то объяснять нам. Мы, разумеется, не поняли бы ни единого слова, если бы не его брат-переводчик. Каким-то шестым чувством Амир всегда угадывал, что нас может заинтересовать больше всего, и мгновенно превращался в превосходного толмача.
— Значит, вы хотите знать, о чем втайне беседуют между собой туареги? И что говорят о вас женщины? Амира очень забавляло, с каким жадным любопытством слушали мы его рассказы и как старательно записывали все на маленьких клочках бумаги.
Однажды он помог нам понять смысл песен, которые поет его брат-аменокал, а это во многом позволило нам самим уяснить, какие истоки питают поэтическое вдохновение черных туарегов. В другой раз Амир перевел нам слова песен, которые туареги вечерами распевают на привале. А ведь именно на привале наиболее полно раскрывается любовь туарега к музыке и поэзии.
Песни любви исполняются под аккомпанемент амцада — своеобразной арфы, на которой играют только женщины. Под звуки амцада мы записали также множество легенд и сказаний туарегов. Эти легенды и сказания каждый туарег слышал не раз с самого раннего детства. И все же на очередном привале все племя с неизменным напряженным интересом внимает словам рассказчика.
Поэтические легенды черных туарегов Юга и белых туарегов Севера являют собой наиболее яркие примеры литературы африканских кочевников, литературы устной, состоящей из древних преданий, которые по своей красочности и богатству фантазии не знают себе равных в Сахаре. Герои многих легенд туарегов кель-азбен — горы Аира и Хоггара, где прежде жило это племя.