Мы с Марусей чуть не плакали с досады, а отец аж зубами заскрипел. Водители самосвалов сначала смеялись, а потом разозлились. Потому что за ними опять выстроилась целая очередь пустых самосвалов. Бедняга Последний Могикан весь дергался от натуги, а двигатель по-стариковски кашлял — что-то в нём, видно, здорово заело. И отцу пришлось хорошенько покряхтеть, пока он его запустил.
Вечером отец сказал:
— Ко всем чертям! Пойду к начальству, пусть сами работают на Могикане, а с меня хватит!
Отец пошёл к начальству отказываться от Последнего Могикана, а мы с Марусей остались ждать его. Но мы не просто так ждали, мы смазывали блоки, регулировали натяжение главных и вспомогательных тросов — словом, делали всё, что надо.
— Ладно, — сказала Маруся, — завтра нам всё равно не дадут новый, придётся ещё какое-то время поработать на этом.
— Ясное дело, придётся, — согласился я. — Не будем же мы сидеть сложа руки и ждать нового. Мы же не лодыри.
Отец вернулся не один, а с Иваном Ивановичем. Тот молча полез в кабину, проверил рычаги управления, тормоз поворота, акселератор. Последний Могикан работал как новенький. Он покорно опускал и поднимал свою стрелу, виновато трещал двигателем, будто извинялся. Куснул ковшом, повернул платформу и высыпал грунт.
— Ну! Работает же! — крикнул отцу Иван Иванович. — Режь потоньше стружку, и всё будет в порядке.
— Спасибо за медвежью услугу, — тихонько буркнул отец нам с Марусей. — Кто вас просил…
— Завтра наварят новые зубцы. — Иван Иванович вылез из кабины.
— А дизель! — не отступал отец. — Дизель не наваришь, отработал своё.
— А что прикажешь мне делать? — вытаращился на отца Иван Иванович. — Сам знаешь, какое идёт строительство, техники не хватает… Не останавливать же работу на Весёлом!
— А мне что прикажете делать? Полдня ремонтироваться? Какая это к бесу работа! Ничего не знаю, давайте новый экскаватор!
Иван Иванович сразу подобрел и хлопнул отца по плечу:
— Ты пойми, Супрунчик, я бы с дорогой душой, но не выну я тебе новый экскаватор из кармана. Пока нету. Не бунтуй, дружище, на тебя сейчас вся надежда.
Иван Иванович даже заглядывал отцу в глаза и по-доброму уговаривал:
— Потерпи, голубчик, потерпи! Вот застроим Весёлый и твоё новоселье здесь отпразднуем. — Он подмигнул и прищёлкнул пальцами. — Эх и попляшем на твоём новоселье! Одно название чего стоит — Весёлый!
— План чертили — веселились, строить стали — прослезились, — махнул рукой отец, но уже без злости, потому что он уже пересердился. Он вообще не умеет долго сердиться. — Вижу, придётся мучиться, пока Последний Могикан окончательно не развалится.
— Последний Могикан? Хо-хо-хо! — развеселился Иван Иванович. — Ну и припаяли имечко! Ничего, я уверен, что в твоих руках этот Последний Могикан ещё поработает. А что скажет молодой Супруненко?
Я хотел сказать: «Давайте нам скорее новый экскаватор», но глянул на Последнего Могикана и сам не знаю, как у меня получилось:
— Точно! Поработает!
А наш ученик Маруся молчала. Но мне кажется, что и ей было жалко Последнего Могикана. Ведь если отец откажется, его спишут на металлолом. И он вроде как умрёт…
И хоть отцу да и нам с Марусей пришлось порядком помучиться за чьи-то грехи — так говорил отец, — хоть он сердился и водители самосвалов ворчали, а всё же мы закончили первый котлован.
И перешли рыть дальше.
Мы заселяем Солнечный дом
В этот раз мы пришли на Весёлый ночью, потому что днём у нас нет времени. Последний Могикан нас совсем загонял.
С неба смотрела круглая луна, и все дома нашего Весёлого так и светились, а тот, тридцатый, который мы освободили от Чёрного Лиха, прямо-таки слепил глаза. Он светился изнутри, как будто в нём поселилось солнце.
«Кто-нибудь уже живёт в нём?» — спросил я у отца.
«Нет, Ярослав, пока что никто не живёт. Для того мы и пришли сюда, чтобы заселить этот Солнечный дом».
Солнечный дом! Вот здорово! Это значит — счастливый дом. Не просто какой-нибудь дом № 30! Такого нигде больше нет!
«А мы тоже переедем в него?»
«Нет, сынок. Мы будем жить в другом».
«Ну, па… мы же сами построили его и освободили от Чёрного Лиха… Без нас его бы совсем не было!»
«Не для себя освобождали, для людей. Мы с тобой, Ярослав, не какие-нибудь рвачи, мы честные работяги».
Отец знает: стоит ему сказать — «Мы с тобой не рвачи, а честные работяги», — и я сразу перестаю спорить.
«Ладно, поселим сюда других людей. Но кого?»
«В доме сто восемь квартир. Есть однокомнатные, двухкомнатные и трёхкомнатные. Надо хорошенько подумать, сын, чтобы расселить людей по справедливости. Чтобы Солнечный дом опять не почернел».