Ну вот, слава тебе господи, как говорит моя бабушка, я закончил второй класс на «отлично» — с похвальной грамотой! Бабушка очень этим гордится и всем рассказывает, какой у неё умный внук. Говорит, что я пошёл в своего отца, тот тоже всегда хорошо учился.
Я и сам, по правде сказать, горжусь похвальной грамотой, но виду не подаю. Потому что сам-то я знаю — если бы не слово, данное отцу, не видать бы мне этой грамоты как своих ушей. Думаете, легко было? Ну, ясное дело, легче, чем отцу и Марусе — ведь Последнего Могикана так и не заменили на новый экскаватор, только подремонтировали. Я знаю, что им было ещё труднее, чем мне.
Отец писал мне, что на Весёлом уже идёт строительство будь здоров! Даже заселили два первых дома.
С бабушкой мы жили дружно и хорошо, а всё-таки я рвался домой. Ни одного лишнего денёчка не хотел оставаться, хоть Богуслав мне и понравился. Понравилась река Рось и здоровенные камни на берегу. Я разыскал тот камень, с которого, наверно, прыгал мой отец, и сам здорово прыгал с него в воду. И плавать я научился как следует. Потому что все хлопцы моего класса плавают хорошо, да и девчата от них не отстают. Что ж мне — краснеть перед ними?
Жалко было оставлять бабушку одну. Я стал уговаривать её ехать вместе и остаться жить у нас:
— Мы же скоро получим квартиру на Весёлом! Там всё будет, вот увидите: и центральное отопление, и газ, и горячая вода…
— Нет, Славик, — качала бабушка головой и вздыхала, — никуда я из Богуслава не уеду, не привычна я к большому городу.
— Ну и что! Привыкнете!
— Нет, внучек. Лучше вы с отцом почаще навещайте меня. Отвезти тебя — отвезу, но вернусь домой. В Богуславе родилась, здесь и помру.
А в школе я всем рассказал про героя Рустема. И его солдатскую флягу подарил школьному музею. Ещё зимой, когда праздновали день Советской Армии.
За эту зиму я подружился с богуславскими ребятами из моего класса, потому что они не маменькины сынки и вообще — подходящие хлопцы. Они сразу зауважали меня за то, что я умею работать на экскаваторе. Я пригласил их к нам в гости, и они обещали приехать. А девчонок не стал приглашать… Правда, в Богуславе девчонки не какие-нибудь кривляки, они тоже здорово плавают и ныряют, а всё же в технике ничего не смыслят. И чего бы я стал их приглашать, если ни одна не хочет стать механиком-экскаваторщиком? Десять хлопцев дали слово после школы выучиться на экскаваторщиков, а девчонки и не подумали. А одна из них, Софийка, — стыдно сказать! — хочет стать балериной. Надо же! Вообще-то она вроде и ничего, тоже отличница, а какую глупость себе в голову вбила.
— Экскаваторщиков никто не знает, — болтает эта самая Софийка, — а знаменитую балерину знают все! Скажешь, нет?
— А ты почём знаешь, что из тебя выйдет знаменитая балерина? — рассердился я.
А задаваться она стала потому, что выступает в школьной самодеятельности и ей всегда больше всех хлопают.
— Да и где ты будешь танцевать — в поле или в лесу?
— Как это где? В театре, там, где все балерины танцуют.
— А как же тот театр без экскаватора построить? Как? Может, скажешь?
Софийка замялась, не знала, что ответить. А мы, то есть я и те десятеро хлопцев, что решили стать экскаваторщиками, только презрительно фыркнули.
После того разговора Софийка, кажется, стала меня уважать, но мне на это начхать. Подумаешь, какая-то девчонка! Я и раньше не очень-то смотрел на неё, а когда узнал, что она хочет стать балериной, так и вовсе перестал замечать.
Пришло время ехать домой.
В кладовке у бабушки я нашёл капкан для крыс. Бабушке он теперь не нужен — она завела себе кота Мартына. Ну и котище! Лев! Он с маху переловил всех крыс, а капкан я выпросил для себя. У нас, правда, нет крыс, но для чего-нибудь он может пригодиться.
И мы с бабушкой поехали ко мне домой.
На вокзале нас встретил отец — был уже вечер и он освободился. Отец подошёл к нашему вагону, схватил меня на руки и подбросил. И хоть было полно народу, я не застеснялся, потому что мы здорово обрадовались друг другу. Столько времени не виделись!
— Как хорошо, что я догадалась отбить телеграмму! — сказала бабушка.
Ведь она напаковала две тяжеленных кошёлки со всякой вкуснятиной и боялась, что мы вдвоём не дотащим. Но я хорошо знал, что мой отец и без телеграммы встретил бы нас. Не мог он не встретить!
— Ярослав! Мой старый мудрый цыган! Насилу я тебя дождался!
Тогда я засмеялся — точнёхонько как мой отец, и он увидел, что зубы мои стали такие же ровные, как у него, потому что наконец-то передний зуб дорос. Отец это сразу заметил.
— Эге, да ты уже не старый! Ты просто — мудрый. Мой мудрый цыган!