— Вот закончу перевод, тогда перепишу всё начисто и отнесу машинистке. Она перепечатает на машинке, я сдам рукопись в издательство, и выйдет книга. Вот какая у меня работа, Славик.
А я, дурак, и поверил Раисе Демидовне, что Лампадия Андреевна ничего не делает, только спит целыми днями.
На столе, под стеклом, я увидел фотографию какого-то незнакомого человека. Нет, что-то мне кажется — этот человек не совсем незнакомый. Вроде я уже видел его где-то… Лицо такое славное, густые чёрные брови, ямка на подбородке. Точно, я его где-то видел!
— Кто этот дядя? — спрашиваю я.
— Это очень хороший человек. Мой большой друг… — Сказав эти слова, Лампадия Андреевна вдруг хмурится и сразу делается похожей на ту, какой я знал её в нашей квартире. Помолчав, она добавляет невесёлым голосом, будто про себя: — Мой бывший друг…
— А теперь он уже не ваш друг?
Лампадия Андреевна молчит. Но я уж не могу перестать говорить об этом, потому что твёрдо знаю: этого человека я видел!
— Лам… Леокадия Андреевна, этот дядя носит мохнатую шапку-ушанку и мохнатую шубу?
Лампадия Андреевна сразу настораживается:
— Наверно, носит, он живёт в Заполярье, а там лютые морозы. А ты откуда знаешь?
— Я видел его в шубе и в шапке.
— Где?! — Лампадия Андреевна вдруг садится на стул, будто ноги у неё подломились.
— На фотографии, вот где! — Я уже всё припомнил. — Раиса Демидовна вынесла её из своей комнаты вместе с другим сором.
— Когда?!
— Ну… давно уже, кажется, прошлой осенью. Там этот дядя так весело смеётся, и он мне сильно понравился. Я даже взял себе эту фотографию.
— Славик… — Лампадия Андреевна так заволновалась, что вдруг опять серая стала. — Славик, а где сейчас эта фотография? Ты её выбросил?
— Нет, жалко было выбрасывать, и отцу понравился этот дядя. Он так смеётся…
— Скажи… а на обратной стороне ничего не написано? Ты не помнишь?
— Почему не помню? Помню. Там написано так: «Моему самому лучшему другу». Нет, кажется, не «самому лучшему», а «самому дорогому». И вместо подписи — только две буквы. А какие — забыл.
— Наверное — «И» и «Д»? Да? Припомни, пожалуйста!
— Точно! — обрадовался я. — «Д» — ещё с такой закорючкой. Отец тогда сильно рассердился на Раису Демидовну и сказал, что это свинство. Кто-то ей написал «самому дорогому другу», а она, вместо того чтобы ценить, беречь — в мусор. «Так порядочные люди не поступают», — сказал отец.
— Славик, найди мне эту фотографию!
— Хорошо, я поищу. Обязательно! Вечером, как только мы придём с работы.
— Нет, не вечером, Славик — сейчас! Прошу тебя! Поезжай сейчас же домой и поищи. Пожалуйста!
— Сейчас я не могу, мне нужно купить в гастрономе две бутылки кефира — наверно, уже привезли.
— Я сама куплю кефир и отнесу твоему папе, я ведь знаю, где он работает. А ты поезжай домой и разыщи фотографию! Сделай это, Славик, пожалуйста, сделай…
Разве откажешь, когда человек так просит?
И я бегу к автобусу, а Лампадия Андреевна идёт вместо меня в гастроном за кефиром.
Сидя в автобусе, я представляю, как удивятся отец с Марусей, когда вместо меня кефир принесёт Лампадия Андреевна.
Почему всегда молчала Лампадия Андреевна
Долго я искал, все книги перерыл. Думал, что уже не найду. Как же теперь возвращаться к Лампадии Андреевне? Она, бедная, ждёт не дождётся, ведь как просила… Наконец-то нашёл — среди отцовских книг!
— А, вот вы где! — обрадовался я, а в ответ мне с фотографии улыбнулся тот самый дядя, что и у Лампадии Андреевны.
Только здесь, на моей фотографии, он был вроде бы старше. А всё равно — он! И брови чёрные, густые, и ямка на подбородке.
— Молодец, Ярослав! — похвалил я сам себя. — А теперь скорее на Весёлый, там нас ждут!
И правда, Лампадия Андреевна ждала у остановки автобуса. Видно, сильно ей нужна была эта фотография. Не сказав ни слова, она схватила её и долго рассматривала. Я уже хотел было бежать к своему котловану, но тут она меня остановила:
— Славик… Спасибо!
— Ну, я пошёл, — говорю ей, — а то отец с Марусей уже давно ждут меня на обед.
— Ты пообедаешь у меня, Славик. Твой отец об этом знает, не будет беспокоиться. Пойдём со мной.