— Пересел уже, только не я, а Василь.
— Так разве ж Василь с этим справится? Тут нужен такой, как ты, классный экскаваторщик, — ещё веселее заулыбался мастер участка. — Да ещё с такой ученицей! Красивую ученицу ты себе взял, Супрун, ничего не скажешь. Не ученица — картинка!
Наша ученица Маруся покраснела, а отец вроде бы растерялся и ничего не ответил. Все кругом засмеялись. Маруся стала совсем красная, а я ужасно рассердился. Им бы прощения просить надо у отца, а они, гляди-ка, смеются.
— И ничего здесь нет смешного, — сказал я. — Маруся наша и вправду красивая — ну и что такого! А если чего и не сумеет, мы её научим. Правда, отец?
— Эге, уж если и молодой Супруненко за дело берётся — можно быть спокойным, — усмехнулся Иван Иванович, главный механик. — В общем, начинай, Петро, на старом, а не пройдёт и месяца, как получишь новый. Неужели месяц не выдюжишь, а?
— А вы гарантируете мне еженедельную профилактику? — недоверчиво спросил отец. — А то ведь только и дела будет, что ремонтироваться…
— Будет тебе профилактика, не беспокойся. Иу, начинай! Ни пуха вам, ни пера!
Отец полез в кабину, а Маруся принялась быстро крутить ручку пускача. Я здорово боялся, что она не справится, но нет — дизель завёлся, и Последний Могикан сразу ожил.
Я знаю, что после нас сюда придут строители, монтажники, сантехники, электрики… Построят дома, проведут водопровод, электричество и всякое такое. После нас — а всё же мы самые первые!
Я сел на траву и стал смотреть. Последний Могикан опустил свой старый ковш, куснул грунт старыми зубами и сгрёб его к себе, как курица, что роется на грядке. А когда подъехал самосвал, Последний Могикан запросто вынес полный ковш вперёд, осторожно опустил стрелу-шею и высыпал грунт из ковша в кузов самосвала.
— Начали! Есть почин! — закричали на все голоса и Иван Иванович, и начальник участка, и все другие, кто стоял и смотрел.
Но отец, наверно, их не услышал, он уже взялся за работу. И Последний Могикан тоже, кажется, не услышал, он послушно и старательно тарахтел мотором — трудился. И Маруся не слышала, потому что сидела с отцом в кабине. Зато я услыхал!
Первый котлован на Весёлом мы начали.
Чёрный дом
Отец ещё сидит за столом со своими книгами — он готовится поступать в строительный институт, а я натянул на голову простыню и закрыл глаза…
И опять мы с отцом очутились на Весёлом. На том Весёлом, который мы построили из тридцати хрустальных зёрнышек. Только тогда мы строили его ночью, а сейчас — ясный день, и солнце светит как огромный прожектор.
В белых как снег домах уже живут люди. Они сидят на балконах, выглядывают из окон и приветливо машут нам руками. Мы с отцом тоже здороваемся с ними.
«Как жизнь? — кричит им отец. — Хорошо ли у вас в новых квартирах?»
«Очень хорошо! Спасибо вам!» — откликаются люди.
Мы с отцом радуемся. Взявшись за руки, обходим дом за домом, и всюду с нами здороваются и благодарят. Так всё хорошо, что даже петь захотелось. Но тут вдруг отец насторожился и начинает оглядываться.
«Что-то неладно здесь, Ярослав. Чует моё сердце недоброе, каким-то тяжёлым духом повеяло».
Я тоже забеспокоился, потому что знал — отец никогда зря тревожиться не станет.
И правда… Мы обошли уже двадцать девятый дом, а тридцатый… Ой! Да он же совсем чёрный! Чёрный как сажа. И никого не видно на балконах, и из окон не выглядывают… И тут я вспомнил, что тридцатое, последнее хрустальное зёрнышко не посадил, а просто бросил на землю…
«Ярослав, надо узнать, что случилось с этим домом».
Перед соседним — белым — ребятня играет в салки. Все весело пищат и гоняются друг за другом. Я подбегаю к ним. Один из малышей хлопает меня по руке:
«Салка!»
«Салка! — кричат ребята. — Теперь лови нас!»
«Да ну вас, мне не до салок, — отмахиваюсь я. — Лучше скажите, когда почернел тот дом?»
«Какой дом?» — удивляются ребята.
«Да вон тот же, тот — чёрный! Вы что, ослепли?»
Малыши только глазами хлопают. Они ничего не понимают. В это время к нам подходит какая-то тётенька с хозяйственной сумкой. Она, видно, спешит в магазин. Я забыл сказать, что на Весёлом мы выстроили не только квартиры, но и магазины, и школы, и кинотеатр, и аптеку… всё, что нужно людям. Отец подходит к тётеньке с сумкой и вежливо спрашивает:
«Скажите, пожалуйста, что случилось с тем домом?»
Тётенька останавливается, смотрит на чёрный дом и пожимает плечами:
«Я не понимаю, о каком доме вы говорите. Там нет никакого дома, пустое место…»