Он что-то говорит, обращаясь к Ёнэкидзу; этот лощеный голос прервать – немыслимо.
– Настоятель сказать, – переводит Ёнэкидзу, – он верить вам и сразу ощутить сродство, когда первый раз увидеть вас в городской управа. Сегодня он знать, что его вера быть правильный.
Настоятель Эномото просит Ёнэкидзу научить его, как по-голландски будет «сродство».
Якоб наконец-то вспоминает, где видел гостя: он сидел рядом с градоправителем Сироямой в Зале шестидесяти циновок.
Настоятель заставляет Ёнэкидзу трижды повторить имя Якоба.
– Да-дзу-то, – эхом откликается настоятель и переспрашивает уже самого Якоба: – Я правильно говорить?
– Ваша милость прекрасно произносит мое имя.
– Господин настоятель, – прибавляет Ёнэкидзу, – переводить на японский Антуана Лавуазье.
Якоб должным образом выражает почтительное восхищение.
– Возможно, ваша милость знакомы с Маринусом?
Ёнэкидзу переводит ответ:
– Настоятель встречать доктор Маринус часто в Академии Сирандо. Он сказать, очень уважать голландский ученый. Но у настоятель много разный обязанности, нет возможность посвящать вся жизнь химическим искусствам…
Какой же властью нужно обладать, думает Якоб, чтобы явиться как ни в чем не бывало на Дэдзиму, когда здесь все вверх дном по случаю землетрясения, и запросто пообщаться с иностранцами без присмотра вечной когорты соглядатаев и стражников сёгуна.
Эномото проводит большим пальцем вдоль края ящика, потом другого – будто пробует угадать содержимое. Натыкается на спящего Хандзабуро, на миг склоняет над мальчиком голову. Хандзабуро что-то невнятно бормочет, просыпается, видит настоятеля и, взвизгнув, скатывается на пол. Он удирает из пакгауза, как лягушка от водяной змеи.
– Молодость, – говорит по-голландски Эномото. – Все спешат, спешат…
Мир в рамке дверей окутывают сумерки.
Настоятель берет в руки уцелевшее зеркало:
– Это ртуть?
– Окись серебра, ваша милость, – отвечает Якоб. – Изготовлено в Италии.
– Серебро верней для правда, – замечает настоятель, – чем наши медные зеркала в Япония. Но правда так легко разбивается.
Он ловит зеркалом отражение Якоба и о чем-то спрашивает Ёнэкидзу по-японски.
Ёнэкидзу переводит:
– Его милость спросить: в Голландия покойники тоже не иметь отражений?
Якоб вспоминает, что так говорила его бабушка.
– Да, господин, старухи верят в это.
Настоятель понимает без перевода. Он доволен ответом.
– На мысе Доброй Надежды живет племя под названием басуто, – говорит Якоб. – Они верят, что крокодил может убить человека, если перекусит пополам его отражение в воде. Другое племя, зулусы, боятся темной воды – они думают, если туда заглянуть, призраки могут схватить отражение и поглотить душу.
Ёнэкидзу старательно переводит, а затем пересказывает ответ Эномото:
– Настоятель говорить, это прекрасный мысль, и желает знать: господин де Зут верить в душа?
– По-моему, – отвечает Якоб, – странно было бы сомневаться в существовании души.
Эномото спрашивает:
– Господин де Зут верить, что можно отнять душа?
– Душу человека не может отнять ни крокодил, ни призрак, но дьявол – да, может.
Эномото восклицает: «Ха!» – показывая свое удивление оттого, что у них с чужестранцем настолько схожие взгляды.
Якоб делает шаг в сторону. Он больше не отражается в зеркале.
– Ваша милость прекрасно говорит по-голландски.
– Трудно слушать, поэтому рад, что здесь переводчики. Раньше я говорить… говорил по-испански, но сейчас эти знания увяли.
– Вот уже двести лет, – замечает Якоб, – испанцев не было в Японии.
– Время… – Эномото рассеянно поднимает крышку одного из ящиков.
Ёнэкидзу вскрикивает от страха.
В ящике, точно гибкая плеть, свернулась змея хабу. Змея сердито поднимает голову…
…Сверкают ядовитые зубы; туловище отклоняется назад, вот-вот бросится.
Двое стражников из охраны Эномото, обнажив мечи, готовы ринуться вперед…
…Но Эномото делает резкое движение, словно надавливая на что-то раскрытой ладонью.
– Хоть бы не укусила! – кричит Гроте. – Он еще не заплатил за…
Вместо того чтобы впиться зубами в руку настоятеля, змея, обмякнув, шлепается на ящик. Раскрытые челюсти так и застыли.
Якоб и сам застыл, разинув рот. Он косится на Гроте – кажется, тот тоже испуган.
– Ваша милость, вы… зачаровали змею? Она… Она спит?
– Змея мертва. – Эномото приказывает стражникам вынести ее за дверь.
«Как вы это сделали?» – мысленно спрашивает Якоб, подозревая какой-то фокус.
– Но…
Настоятель спокойно рассматривает ошарашенного голландца и что-то говорит Ёнэкидзу.