Но Пол умнее. Более уникален. Он в одном шаге от черты, разделяющей «очень умный» и «гений». Я догадывалась, что мама и папа думали, что Пол в них больше нуждается. Тео самоуверенный, Пол застенчивый. Тео постоянно шутит, Пол кажется грустным. Поэтому они считали, что Полу нужна их защита, а Тео — нет. Время от времен я видела, Тео ревнует, наблюдая, как мои родители поглощены Полом.
Может быть, я иногда сама немного ревновала.
Через двадцать минут после прибытия на обед. меня представили племяннице княгини Ромоле, той, что работала в Шанель. Она была не дизайнером, а скорее публицистом, но как тётя Сюзанна говорит: «Все связи важны, правильно?»
На удивление, Ромола не смотрела на меня как на пиявку, вместо этого она вцепилась в меня.
— Нам будет весело, — прошептала она. — Наконец-то появился кто-то интересный.
Через десять минут после этого я уже в туалете, наблюдаю, как Ромола втягивает дорожку кокаина. Она предлагает и мне, но я отказываюсь, но думаю, что Маргарита в этом измерении согласилась бы не раздумывая.
Поэтому пятнадцать минут спустя, когда Ромола предлагает мне шампанское, в два часа дня, я говорю, да. Если я хочу быть убедительной в роли этой Маргарет, мне надо лучше играть.
Тётя Сюзанна наблюдает, как я начинаю пить и не говорит ни слова. Думаю, она к этому привыкла.
Эта вечеринка — самая странная вещь, одновременно шикарная и безвкусная. На лицах всех женщин за тридцать, видна рука пластического хирурга, они не выглядят моложе, а кажутся не совсем людьми, и общество притворяется, что этого не замечает. Половина людей больше общается с голограммами из колец или брошей, чем с окружающими. Беседы, которые я слышу, по большей части сплетни: кто с кем спит, кто зарабатывает деньги, кто теряет, кто не приглашен на следующую вечеринку.
Может быть, технологии отличаются, но мелочность общества не меняется. Так значит, от этой жизни бежал мой отец, когда решил уйти в науку, уехать из Великобритании и присоединиться к маме в Калифорнии. Он был даже умнее, чем я думала.
За тебя, папа, думаю я и беру еще бокал шампанского.
Через семь часов после обеда я за рулем машины Ромолы, блестящей серебристой капли, которая на самом деле сама себя ведёт, что хорошо, учитывая, насколько я уже захмелела. Сама же Ромола рассказывает мне в какие удивительные клубы мы сегодня пойдём. Мы провели вместе целый день. Она ведет себя как будто мы уже подруги, как будто она собирается устроить мне стажировку в Шанель. Я знаю, и она знает, что мы обе просто используем это, как предлог чтобы напиться. Не думаю, что она позволит мне бросить её, даже если я попробую.
Я ненавижу это. Я бы лучше пошла домой, меня бы стошнило, и я бы вырубилась, желательно в этом порядке.
Но каждый раз, глядя на темный, зазубренный, футуристический Лондон перед собой, я вспоминаю, что здесь Пол. Я вспоминаю, что нам нужно встретиться еще раз, что я должна сделать, когда это случится. Нет другого выхода — ни для него, ни для меня.
Пол сказал бы, что это наша судьба.
— Что ты пытаешься сделать? — сказал однажды Тео, глядя на Пола с другого конца стола. Детали, которые станут самым первым прототипом Жар-птицы, рассыпаны между ними на радужном столе. — В ту минуту, когда София будет реабилитирована, ты собираешься снова превратить её в посмешище?
— Что ты имеешь в виду? — потребовала я. Я зашла после уроков фортепьяно и быстро избавилась от нот, чтобы выглядеть не слишком по-детски. Тео всего на три с половиной года старше меня, Пол — всего на два, и они первые аспиранты, о которых я думала, как о себе, а не как о своих родителях. Я хотела, чтобы они думали обо мне так же. — Почему люди будут смеяться над мамой?
Серые глаза Пола встретились с моими всего на секунду, и он вернулся обратно к работе.
— Это не её теория, а моя. Я возьму на себя ответственность.
Тео откинулся на стуле и показал на Пола большим пальцем.
— Этот человек готов рискнуть своей научной состоятельностью и состоятельностью своего руководителя, не важно, что он говорит, доказывая, что судьбы — реальны.
— Судьба? — это звучало странно… романтично из уст такого человека, как Пол.
— Есть сходства между измерениями, — настаивал Пол, не поднимая глаз. — Математические параллели. Можно предположить, что эти сходства отражаются в событиях и людях в каждом измерении. Что люди, встретившиеся в одной квантовой реальности, скорее всего встретятся в другой. Определенные вещи могут случаться снова и снова, разными способами, но чаще всего их можно объяснить только случайностью.