Впрочем, сойдем с заоблачных высот на грешную землю. Что это я напустился на Эрнестину? Она еще так молода, совсем дитя. На женщин вообще нельзя сердиться, им никогда не понять, как богата мужская жизнь за границами извечного женского треугольника: наряды, дом и дети. Все, все встанет на свои места, когда Тина будет окончательно мне принадлежать...
Под финальные звуки увертюры занавес закрывается. Зрители дружно аплодируют. Антракт.
Глава девятнадцатая. Спектакль (часть вторая)
В антракте мужчины потянулись в буфет за рюмкой коньяка или бокалом шампанского (портвейна) и далее в курительную комнату, а женщины - пить чай с пирожными.
- А хороша эта Сара, сам бы в такую влюбился...
- У тебя губа не дура, это же дочь губернатора...
- Мне все же Эрнестина больше нравится, норовистая лошадка...
- Иди скажи это губернатору: это ведь его вторая дочь...
- Спектакль они захватывающий устроили, что и говорить...
- То ли еще будет во второй части...
За кулисами тоже было оживление. - Все идет хорошо, - безапелляционно уверял Ровнин. - Мне это видно со стороны. Главное, на тексте никто не спотыкается, хоть его и много. Публика втянулась, реагирует правильно, галерка не шумит. Тьфу, тьфу, чтоб не сглазить. Ну что, продолжим?
- Подождем еще, - вмешался Плец. - Пусть люди не спеша попьют чаю, выпьют по рюмочке-другой, покурят, впечатлениями поделятся. Лучше принимать нас будут.
Наконец занавес раздвинулся, открыв вид на Вэрскую пустошь. Чарльз роется в склоне, Сара скрытно наблюдает за ним сверху. Из под ее ног срывается камешек.
(Чарльз, с радостным изумлением) - Что Вы там делаете, мисс Вудраф?
- То же что и Вы, ищу окаменелости...
- Да что Вы... И как успехи? (Тем временем сближаются).
( Сара протягивает свои находки) - Вот...
- Ого! Морские звезды и в хорошем состоянии...
- Это то, что вы ищете? Этот склон раньше был морским дном?
- Да, в меловом периоде
- Вы не хотите взять эти звезды себе?
- Обязательно возьму, но не даром, а за деньги.
- Деньги я не возьму.
- Вы по-прежнему не хотите принять мою помощь... Прошу Вас, уезжайте в Лондон...
- Я знаю, чем стану в Лондоне... Чем меня уже называют в Лайме.
- Мисс Вудраф!
- Я слаба. Мне ли этого не знать?
Мучительная пауза, во время которой Чарльз ищет выход из неловкого положения. (Наконец, говорит) - Я Вам безгранично сочувствую, но не понимаю, почему Вы так со мной откровенны?
- Потому что Вы повидали свет. Потому что вы человек образованный и явный джентльмен. Потому что... сама не знаю почему. Я живу среди людей, про которых говорят: они добры, благочестивы, истинные христиане. А для меня они грубее всякого варвара, глупее любого животного. Около меня нет людей, которые могут понять, как я страдаю и почему. Если я еще бываю счастлива, то только во сне. Стоит же проснуться, как начинается ежедневный кошмар... Почему я родилась такой, почему я не мисс Фримен?
(Чарльз оторопело) - Последний вопрос кажется мне излишним.
- Простите, у меня вырвалось...
- Вполне понятно, что Вы завидуете...
- Я не завидую, а просто не понимаю. И я в отчаянии.
- Я вижу Ваше отчаяние, но не знаю, как Вам помочь - кроме того, что уже предлагал.
- О, мне лишь нужно, чтобы такой человек как Вы выслушал мою историю. Я знаю, Вы способны меня понять
- Ну, не знаю, мисс Вудраф...
- Доверьтесь своему сердцу и будьте мне судьей.
- Хорошо, присядем.
(Усаживаются на склон так, что Сара оказывается у ног Чарльза, и он может исподтишка ею любоваться)
(Сара после немалой паузы) - Его звали Варгенн. После кораблекрушения его взял к себе в дом капитан Тальбот, детей которого я тогда воспитывала. Варгенн не говорил по-английски, а меня в пансионате учили французскому. Поэтому я почти невольно стала его сиделкой...
Меня восхитило его мужество: у него было вспорото бедро, шло нагноение, но он во время перевязок не испускал стонов, а лишь стискивал мою руку. Когда же пошел на поправку, то стал просить, чтобы я с ним беседовала - больше-то было некому. Вскоре он стал говорить мне всякие глупости: что я очень мила, и он не понимает, почему я еще не замужем. Что никогда и нигде не видел девушки привлекательнее меня... Что я жестока, потому что не позволяю поцеловать мне руку...
Он был красив и казался джентльменом. Иногда я думаю, что кораблекрушение это было подстроено дьяволом, который явился ко мне в обличье моряка. Никто не оказывал мне такого внимания... Наступил день, когда я сама сочла себя жестокой...