— Не плачь, милая. Не надо слез. Это не конец. Всего лишь пауза в жизни. И я буду смотреть за тобой. Каждый день. Буду в твоем сердце. Буду в той вишневой роще, которую мы так с тобой любим, в солнце и ветре.
Глаза ее дрогнули, и мама снова положила руки мне на плечи:
— Поппи, поцелуй бабулю. Она устала. Ей нужно отдохнуть.
Затаив дыхание, я наклонилась, поцеловала бабулю в щеку и прошептала:
— Люблю тебя.
Она погладила меня по голове:
— Я тоже люблю тебя, милая. Ты — свет моей жизни. Никогда не забывай, что я любила тебя так сильно, как только бабушка может любить внучку.
Я держала ее за руку и не хотела отпускать, но папа поднял меня с кровати, и мои пальцы все-таки выскользнули из ее ладони. Я крепко прижала к себе банку, и слезинки упали на пол. Папа опустил меня, и я повернулась к двери.
— Поппи? — позвала бабуля.
Я оглянулась — она улыбнулась:
— Помни, луна в сердцах — в улыбках солнце…
— Всегда буду помнить, — сказала я, но легче не стало. Меня переполняла печаль. За спиной плакала мама. Проходившая по коридору Диди положила руку мне на плечо. Лицо у нее тоже было печальное.
Мне не хотелось оставаться здесь. Я не хотела больше жить в этом доме и, посмотрев на папу, сказала:
— Можно мне в вишневый сад?
Папа вздохнул:
— Да, малышка. Я потом приду за тобой. Только, пожалуйста, будь осторожна.
Он взял телефон и стал кому-то звонить и просить приглядеть за мной в роще, но я не успела понять кому, потому что уже бежала к двери. Я выскочила из дома, прижимая к груди банку с тысячью мальчишечьих поцелуев. Сначала на веранду, потом на улицу. Я бежала, бежала и ни разу не остановилась.
По лицу текли слезы. Кто-то окликнул меня по имени.
— Поппи! Поппи, подожди!
Я оглянулась и увидела Руне. Он стоял на веранде, а потом побежал ко мне по траве. Но я все равно не остановилась. Даже ради Руне. Мне нужно было в вишневую рощу. Любимое бабулино место. Мне было так грустно оттого, что она уходит. Уходит на небеса.
Туда, где ее настоящий дом.
— Поппи, подожди! Не спеши! — крикнул Руне, когда я свернула за угол, к роще в парке. Сразу за входом стояли большие цветущие деревья, и из них получалось что-то вроде туннеля. Под ногами у меня зеленела трава, над головой голубело небо. Деревья утопали в цветах, розовых и белых. В конце рощи высилось самое большое дерево. Ветви его свисали чуть ли не до земли, ствол был самый толстый во всей роще.
Это было самое любимое наше с Руне место.
И бабулино тоже.
Я запыхалась и, когда добралась до любимого бабулиного дерева, опустилась на землю, прижимая к груди банку. По щекам бежали слезы. Руне подошел и остановился рядом, но я даже не посмотрела на него.
— Поппимин? — Руне так меня называл. На норвежском это значило «моя Поппи». Мне нравилось, когда он разговаривал со мной на своем родном языке.
Но я ничего не могла с собой поделать. Я не хотела, чтобы бабуля уходила, хотя и знала, что так надо. И еще знала, что когда вернусь домой, бабули там уже не будет — ни сегодня, ни завтра… никогда.
— Поппимин, не плачь, — прошептал Руне, садясь рядом и обнимая меня. Я прижалась к его груди и расплакалась. Мне было хорошо в его объятиях — он всегда так крепко меня обнимал.
— Моя бабуля… она больна и… уходит.
— Знаю. Мне мама сказала.
Когда слез уже не осталось, я отстранилась и вытерла щеки. Потом взглянула на Руне — он смотрел на меня — и попыталась улыбнуться. Он взял мою руку и прижал к своей груди. Его футболка нагрелась от солнца.
— Мне жаль, что ты печалишься. Не хочу, чтобы ты грустила. Никогда-никогда. Ты — Поппимин. Ты всегда улыбаешься. Ты всегда счастливая.
Я шмыгнула носом и опустила голову ему на плечо.
— Знаю. Но бабуля — мой лучший друг, а ее у меня больше не будет.
Руне помолчал, а потом сказал:
— Я тоже твой лучший друг. И я никуда не уйду. Обещаю. На веки вечные.
Боль, что сидела у меня в груди, вдруг ослабла. Я кивнула:
— Поппи и Руне — вместе навсегда.
— Вместе навсегда, — повторил он.
Какое-то время мы сидели молча, потом Руне спросил:
— А для чего эта банка? Что там внутри?
Я убрала руку, взяла банку и подняла повыше.
— Новое приключение от моей бабули. Путешествие на всю жизнь.
Брови у Руне поползли вниз, а длинные светлые волосы упали на глаза. Я откинула их назад, и он улыбнулся. В школе все девочки хотели, чтобы он улыбался им так, — они сами мне говорили. А я говорила им, что никто из них ни одной улыбки не получит. Руне — мой лучший друг, и делить его с ними я не собираюсь.