Людмила Владимировна привычно свернула к своему кабинету. Над головой уже второй день неприятно мерцала неисправная лампа. Темная фаза цикла все более превышала светлую.
«Нужно вызвать техника», – подумала заведующая архивом и прикоснулась пропуском к электронному замку. Щелчок замка совпал с погасшим светом, и женщина вздрогнула.
За ее спиной нависла темная фигура.
Глава 11
– Ты меня напугал, – выдохнула Людмила Владимировна, узнав мужчину за спиной. – Умеешь появляться ниоткуда.
– Исчезнуть бы, – мрачно пробормотал Марат Валеев, словно продолжал какой-то внутренний монолог.
– Плохо выглядишь. – Заведующая архивом окинула взглядом явно невыспавшегося оперативника.
Валеев хотел что-то объяснить, но в этот момент зазвонил его телефон. Нервным жестом Марат собрался сбросить вызов, однако увидел на дисплее фото Елены, что не укрылось взгляда Астаховской.
Он отвернулся и прошипел в трубку:
– Я занят.
– А я по делу! – Петелина всерьез настроилась поговорить с мужем.
– Ну что еще?
– Марат, я хочу знать, при каких обстоятельствах ты испортил куртку?
Валеев молчал. Петелина настаивала:
– Ты заявил, что встречался с информатором. Что между вами произошло? Где и когда это случилось?
Марат поморщился. Неприятными вопросами: где был, что делал? – его и бывший напарник достал. Но профессиональный следователь формулировала вопросы с беспощадной точностью. Прямо ответить Марат не решился, воспользовался словесной уловкой:
– Лена, ты хочешь допросить моего агента?
– Если ты будешь молчать, придется.
– Найду. Приведу!
– Как же ты выходишь с ним на связь?
– Мое дело! – отрезал Марат и отключил телефон.
Ради этого дела он и пришел в архив. Речь шла об уголовном деле, в котором фигурировал Виктор Журихин, он же агент Беспалый. Оперативник рассчитывал получить информацию, не ставя в известность начальство, но в выдаче документов придирчивая архивариус ему отказала.
– Вы не наш сотрудник. Изучите инструкцию, сделайте запрос, и тогда… – Женщина изобразила улыбку, с которой в будущем она встретит майора полиции.
Валеев воздержался от скандала и остался ждать заведующую Астаховскую. Все-таки они давно знакомы друг с другом. Правда, через Петелину.
– Семейные дела, – объяснил он Людмиле Владимировне неловкий разговор с Еленой.
– Валеев, не морочь мне голову! Ты зачем здесь?
– Мне нужно посмотреть дело Седого, – признался оперативник.
– Напомни, о чем там?
– Два года назад. Автоугоны, автоподставы, кражи. Я участвовал в задержании банды Седого.
– Я думала для вас сейчас дело чести раскрыть покушение на твоего начальника.
Упоминание чести почему-то задело Валеева. Его расшатанная за последние сутки нервная система готова была сорваться в неконтролируемую агрессию.
– Вы дадите дело или нет?
– Эх, разучился ты к женщинам подкатывать, Маратик. Где цветы, где конфеты, где улыбка в конце концов!
Валееву показалось, что сейчас последуют вопросы про его ссору с Петровым.
– Вы тоже с ними заодно?
– С кем с ними?
Марат взмолился:
– Людмила Владимировна, не томите. Да или нет?
– Пойдем в мой кабинет, – решила женщина, оценив изнуренный вид оперативника. – Ты что-нибудь сегодня ел?
– Жевал что-то. Не помню.
– Вот тебе конфеты и чай. Подзаряди мозг, Валеев. – Властно указала заведующая и включила чайник. – Я сейчас.
Она ушла и вернулась с пронумерованной коробкой для документов. Шлепнула тяжелую ношу под ноги оперативнику:
– Читай! Только здесь при мне. На вынос не получишь.
Валеев пил чай и листал папки уголовного дела. Фантики от конфет падали в урну, пухлые тома возвращались в коробку. На третьем томе усталый взгляд Валеева оживился. Он нашел фотографию Виктора Журихина и протоколы с его показаниями.
– А конфеты еще есть? – неожиданно спросил Марат.
Людмила Владимировна оценила пустую вазу для конфет, порадовалась мужскому аппетиту и пообещала:
– У девочек что-нибудь посмотрю.
Она вышла из кабинета, неплотно прикрыв дверь. Сквозь щель заметила, как оперативник фотографирует страницы уголовного дела. Вернулась с сушками и застала Валеева приободрившимся с горящим взглядом.
Марат вскочил из-за стола и захлопнув том уголовного дела. Поблагодарил за сушки, заглотил несколько, чуть не подавился от спешки и запил их чаем.
Астаховская умилялась: