– Ну и кто она? – донёсся до меня вопрос из гостиной, когда я уставший и ни капельки не взбодрившийся вернулся домой.
«Уже растрындели… Не удивлюсь, если все родственники и соседи знают, что у меня есть девушка!»
– Не понимаю, о ком ты, – ответил я затихающему голосу Светы.
Разувшись, повесив куртку на крючок и кинув рюкзак на пуфик, я прошёл на кухню. Там уже вовсю разложилась мама со своими книгами по флористике и пособиями по правильному общению с клиентами.
– Я, кстати, тоже хочу знать, кто это прекрасное создание, охмурившее моего сына, – радостно воскликнула Елизавета Харитоновна. – Господи, а с лицом-то что?! – От былой её радости не осталось и следа.
Вот лишь бы заставить меня краснеть! Ни стыда, ни совести у женщин в этой семье не имеется! Теперь ещё и смотрит на меня косо.
– Об этом уже все знают, или слухи ещё не дошли до Северного полюса? А синяк… Да так, производственная травма, – пробурчал я, ставя чайник и доставая из шкафа пачку любимого маминого ванильного печенья.
– Почему же сразу до него? Всего лишь до бабушки в Новосибирске и до сестры в Астрахани. А за твои производственные травмы получишь когда-нибудь. Каждую неделю с синяками…
Посмотрев на маму с укором, я набрал стакан воды и залпом осушил его. Вот как?! Как можно меньше чем за день, рассказать о моих, ещё не существующих, отношениях всем родственникам. Вот вроде и работа есть и дела домашние, а они всё равно! А это всё папа, а возможно ещё и Сонька…
– Так, на сестру не смей ругаться. Она ничего не говорила, – строго отозвалась родительница, вгоняя меня в ступор.
– А как ты…
– Шилов-младший, ты мой сын. – Мама встала из-за стола и приблизившись ко мне, потрепала по волосам и чмокнула в лоб, из-за чего я невольно поморщился, а затем заглянула прямо в глаза и заодно более пристально рассмотрела фиолетовые разводы. – К тому же ты пошёл в своего отца, поэтому представить о чём ты думаешь не так уж и сложно, а про синяки я вообще молчу. Видел бы ты, каким синим твой отец ходил в подростковом возрасте. Даже вспоминать страшно.
Немного помолчав и пошкрябав мой фингал, она снова заговорила, медленно расплываясь в улыбке:
– Девочка хоть хорошая?
Опять она о ней! Вот вроде начала говорить об одном, а затем сразу перескочила на другую тему. Женщины, что с них взять…
– Хорошая, даже не сомневайся.
Отойдя от матери на пару шагов, я схватил мандарин из вазы, стоящей на середине стола, и направился в свою комнату.
– Не забудь её с нами познакомить. Будем ждать, – донеслось мне в спину, но я ничего не ответил, смутно вспоминая образ худой рыжей девчонки, успевшей своенравно исчезнуть из моей головы.
Нужно её увидеть и желательно прямо сейчас. Но я не могу. Я не должен хотеть видеть её, иначе всё может пойти не по плану. Сейчас лучше закрыться у себя в комнате и продумать следующие действия, хоть немного заедая свой стресс цитрусами. Я справлюсь с этим. Я смогу обуздать и пресечь эти чувства…
– Кирилл… Кирилл, вставай… – Детский шёпот вытянул меня из такого сладкого сна и заставил открыть всё ещё сонные глаза.
– Отстань, мелочь, – протянул я, видя расплывающийся силуэт Сони.
– Кирилл, там та девушка из магазина пришла…
О чём это она?
– Какая девушка?..
– Ну та… Ксюша вроде.
Взглянув на часы и увидев мигающую зелёную двойку, я ругнулся, совершенно позабыв о мелкой.
– Эй! Ругаться плохими словами при ребёнке не хорошо.
Вот же зануда!
– Соня блин, ты время вообще видела? Иди спать, тебе просто приснилось…
– Да нет же. Я впустила её. Она вся мокрая и дрожит…
М-м-м, мокрая Лебедева… Это что-то новенькое. Наверно всё в той же тоненькой маечке и шортиках. Да-а-а… Так, стоп! Лебедева здесь?
– Мелочь, так что ж ты сидишь. Пойдем!
Кое-как натянув на себя любимые серые спортивные штаны, я не смог в темноте найти футболку и чуть не снес клетку с Васькой и Васьками-младшими.
– Вот же!..
Я выбежал из комнаты, натягивая правую штанину, ругаясь самыми ужасными словами в моем лексиконе, и встретил её.
Вот она. Стоит посреди коридора, обхватив свои плечи руками, мелко дрожа и выбивая чёткий ритм зубами. Глядя на меня испуганными и извиняющимися глазами, пытается натянуть на свои губы улыбку, но выходит плохо, а мокрая и просвечивающая тоненькая пижама ничем не помогает, притягивая мой взгляд.
– Ксюша, что случилось?
При звуке моего голоса девушка дернулась, но взгляд не отвела. Да что у неё там произошло?