Ещё секунда и я точно не выдержу. Зайду туда и тогда Васильев оттуда уже просто не выйдет. И плевать, что я буду самым ужасным человеком в её глазах. Я просто не смогу смотреть на неё с другим!
Но Ксюша мягко убрала свою руку из его захвата и крепко сжала его ладонь, что-то нашептывая и наклоняясь ближе. Да тут же всего сантиметр до прикосновения их губ!
Закусив нижнюю губу, я вполз в кусты полностью, немного выглядывая из-под листьев, думая, что смогу услышать их. А куст-то колючий, падла!
– Мама, мама! А почему этот дядя сидит в кустах? Он, что, пописать пошёл? – выкрикнул какой-то мальчуган, отодвигая рукой несколько веток шиповника.
Твою же ж! Мало того, что меня раскрыли, так ещё и о неизвестно чем подумали. Стыдобища-а-а!
– Пойдем, сынок. Не обращай внимание…
Женщина одарила меня недобрым взглядом, уводя своего ребёнка подальше от меня. Зато я теперь себя чувствую самым настоящим злодеев или же маньяком, следящим за своей жертвой из кустов. Прекрасно! Просто волшебно!
Ноги ужасно затекли, и я решил переместиться из своего старого укрытия в новое. Я зашёл в кафе, где сидела новоиспеченная «парочка» и сел на небольшой диванчик сзади Васильева, который сидел лицом к Ксюше. Слава Богу она меня не заметила, а то неизвестно что бы подумала, и продолжила спокойно шептать:
– Яр, я не могу. Пойми, мне тоже не легко, но так просто взять и все бросить… Ты же знаешь, что это не про меня…
О чем она говорила, я так и не понял. Но это не важно. Важно то, какая она красивая сидит перед ним. Рыжие волосы волнами спадают с плеч, минимум косметики и эти открытые худые плечи, к которым так и хочется прикоснуться, почувствовать бархатистость нежной кожи…
– Здравствуйте! Уже выбрали что-нибудь?
Официант возник из неоткуда и, напугав меня до чёртиков, чуть не получил под дых. Рефлексы, что сказать. Детские бои без правил.
– Можно воды? – шёпотом произнес я, прикрываясь меню и косясь в сторону парочки.
Улыбка официанта, кажется, Дмитрия, так было написано на бейджике, растворилась и осталось лишь невысказанное недовольство.
Молча кивнув, парень удалился, а мне лишь осталось надеяться, что меня не рассекретили. Но когда мой взгляд вернулся к близ стоящему столику, то за ним уже никого не было.
– Бл*ть! – выругался я, кладя на стол немного смятую купюру и направился к выходу.
Голубого платья нигде не было. Я потерял их из виду и теперь произойти могло что угодно. Я упустил её…
Достав пачку сигарет из куртки, я вытащил одну и хотел было закурить, но в сознании сразу всплыли слова Васильева:
«– Она не любит курильщиков…»
Не любит… Выкинув смятую пачку в урну, я направился по проспекту в сторону дома, а когда начался неожиданный ливень, спрятался под козырьком ближайшего подъезда.
Тяжело выдохнув, заметил небольшое облачко пара, вырвавшееся изо рта, и посмотрел в небо. Ещё не совсем стемнело, но уже и не светло. Такова осень. Никогда не знаешь, что тебя ждёт. Но именно в это время года небо приобретает совсем другие цвета. Нет тех закатов и рассветов, но есть темно-синие облака и чёрная бездна, изредка наполненная звёздами.
Холодный воздух то и дело продувает насквозь, а ледяные капли обжигают ладони. Холодно, но так хорошо. Капли дождя успокаивающе бьют по крыше настила и беспроглядным потоком срываются вниз, отгораживая от всех окружающих людей…
– Красиво, правда? – донесся до меня знакомый голос, и я обернулся.
Голубое платье, голые хрупкие плечи и та самая улыбка, от которой хочется улыбаться в ответ. Ксюша…
– А-а… ты… это?.. – Язык перестал слушаться, и выдав что-то нечленораздельное, я замолчал, молясь, чтобы нормальная речь вернулась, и я смог объясниться.
Но девушке не нужны были мои слова. Она приложила свой указательный палец к моим губам, провела тёплой ладонью по щеке и, поднявшись на носочки, приникла к губам. Сама. Впервые. Этот поцелуй пустил волну тока по всему моему телу и дальше я уже не ведал, что творю. Руки сами опустились на её талию, а хватка стала стальной. Девушка не шевелилась и лишь изредка издавала что-то похожее на тихий стон удовольствия, а я не заходил дальше положенного. Чтобы не спугнуть, чтобы показать, что она важна и всегда таковой будет.
Дождь всё барабанил и барабанил по крыше, люди бежали в сторону остановок и зданий, а мы лишь наслаждались друг другом под небольшим козырьком. Все что было вокруг нас перестало существовать. Остались лишь мы, наши горячие губы и обжигающие прикосновения. Я целовал её, упивался ею и не мог остановиться. Сдерживаться было все труднее и вот одна моя ладонь опустилась ниже, легко сжимая ягодицу девушки.