– Больше тебе скажу, – продолжала Нарджис, – его тоже постигли потери. Десять лет назад умерла при родах его жена. А три года тому назад его сын утонул в озере.
– Очень, очень печально. Он несколько лет искал себе жену, но подходящая все не попадалась.
– Я не хочу. – Мариам глаз не спускала с Джалиля. – Я не хочу замуж. Не заставляйте меня.
Надо требовать, а она просит! Да так жалобно! – Веди себя разумно.
Мариам даже не обратила внимания, кто из женщин произнес эти слова. Она ждала, что скажет Джалиль.
Ведь не может же все это быть правдой! – А то как бы тебе не пришлось всю жизнь прожить здесь!
– Ты что, не хочешь, чтобы у тебя была своя семья?
– Свой дом, дети?
– Под лежачий камень вода не течет. – Конечно, лучше выйти за местного, за таджика, но у Рашида со здоровьем все в порядке, и ты ему интересна. У него есть дом и работа. Это самое важное, ведь так? А Кабул – прекрасный, потрясающий город. Нельзя упускать такую возможность. Другой такой может и не представиться.
– Я буду жить у муллы Фатхуллы. – Теперь Мариам обращалась к женам. – Он меня приютит. Я знаю.
– И что хорошего? – поинтересовалась Хадиджа. – Он – старик, и он…
Хадиджа никак не могла подобрать нужное слово, и Мариам закончила про себя: «…живет слишком близко от нас». Она поняла, что крылось за словами «другой такой возможности тебе может и не представиться». И им тоже. Ее рождение было для них бесчестьем, и они хотели избавиться от нее раз и навсегда, стереть саму память о постыдном поступке мужа. Ведь она – живое воплощение их позора. Нет, ее надо сослать подальше.
– Он – старик, и он уже дряхлый. А что ты будешь делать, когда он умрет? Станешь обузой для его семьи?
«Как сейчас ты обуза для нас», – договорила за нее Мариам. Да тут и договаривать-то было почти нечего.
Мариам попробовала представить себя в Кабуле, огромном чужом многолюдном городе, до которого, как ей как-то сказал Джалиль, от Герата шестьсот пятьдесят километров. Целых шестьсот пятьдесят. От своей хижины она в жизни не отходила дальше двух километров, и то только в тот день, когда ей вздумалось наведаться к Джалилю. Как ей жить в Кабуле, так невообразимо далеко, в доме чужого мужчины, чьи прихоти ей придется выполнять? Убирать за ним, стирать за ним, готовить? Да и прочие обязанности – Нана рассказала ей, каких гадостей мужья требуют от жен. От одной мысли об этом Мариам бросило в дрожь.
Она опять повернулась к Джалилю:
– Скажи им. Скажи, что ты запрещаешь поступать так со мной.
– Вообще-то твой отец уже дал жениху ответ, – заметила Афсун. – Рашид в Герате, приехал из самого Кабула. Ника[9] состоится завтра утром, автобус отъезжает в Кабул в середине дня.
– Скажи им! – закричала Мариам. Женщины затихли и тоже уставились на Джалиля. В комнате стало очень тихо.
Джалиль вертел на пальце обручальное кольцо. Лицо у него было беспомощное, растерянное.
Часы в шкафчике на стене громко тикали. – Джалиль-джо? – нарушила молчание какая-то из жен.
Джалиль медленно поднял глаза, посмотрел на Мариам и потупился.
Стон его был полон боли. Но никаких слов не последовало.
– Скажи хоть что-нибудь, – прошептала Мариам.
– Будь все проклято, – тоненьким, дрожащим голосом произнес Джалиль. – Не поступай так со мной, Мариам.
Она? С ним?
И напряжение сразу спало.
Жены опять взялись расписывать достоинства жениха. Мариам смотрела в пол. В ее глазах отражались изысканные изгибы ножек стола, темная блестящая столешница. Полированная поверхность при каждом выдохе затуманивалась – и легкая дымка сразу исчезала, чтобы немедля появиться вновь.
Наверх ее провожала Афсун.
Дверь за ней захлопнулась. Со скрежетом повернулся ключ в замочной скважине.
8
Наутро Афсун вручила Мариам изумрудное платье-камиз с длинными рукавами, белые шальвары, зеленый хиджаб и сандалии.
Мариам отвели в уже знакомую комнату. Посередине длинного темного стола стояла ваза с засахаренным миндалем, тут же лежали Коран, зеленая вуаль и зеркало. За столом сидели двое мужчин (по-видимому, свидетели) и мулла, которого Мариам тоже видела впервые в жизни.
Джалиль (коричневый костюм, красный галстук, пушистые волосы только что вымыты) указал ей на стул и попытался ободряюще улыбнуться. Хадиджа и Афсун на этот раз сидели с той же стороны стола, что и Мариам.
Мулла сделал движение головой в сторону вуали, и стоявшая рядом Нарджис моментально нацепила ее на Мариам.