− Ладно, полагаю, мне нужно наладить дела с бюджетом, − проговорила она, − Ужинаешь с нами?
− Конечно. Только для начала приму душ. И, может, вздремну.
Она сморщила лоб и снова сдвинула очки.
− У тебя точно все хорошо?
− Лягушачья кожа, мам. Абсолютно.
На самом деле, все было гораздо лучше. После дня, проведенного с Калебом, я чувствовала себя отлично.
Я лениво поднималась в комнату, бедра еще ныли после вчерашней пробежки, все тело будто высушили и лишили воды, но мне было не до этого. Я скинула свои сланцы, которые полетели прямо в дверь, закрыла ее, и затем достала свой ноутбук, чтобы проверить почту.
Мне пришло сообщение от подруги Сары, ее брат Нейт был в одной бейсбольной команде с Калебом.
Там было всего одно предложение.
Предложение, которое я никогда не забуду, сколько бы времени ни прошло.
ЭЙ, НЕЙТ СКАЗАЛ, ЧТО ВЧЕРА ОН ВИДЕЛ ФОТО ТЕБЯ ГОЛОЙ
ДЕНЬ 10
ОБЩЕСТВЕННЫЕ РАБОТЫ
− Тина хочет, чтобы ты встретилась с Калебом, − приветственно сказал папа, когда я залезала в машину после школы. Я замерла в дверном проходе.
− Что? – я не слышала имени своего адвоката со времен суда.
Папа завел машину, я втянула ногу внутрь и захлопнула дверь, обтягивая вокруг себя ремень безопасности.
− Но я думала, что судья хотел, чтобы мы держались друг от друга подальше, − сказала я, − Мне казалось, у нас больше нет ничего общего. Что случилось?
Отец посмотрел в зеркало заднего вида и выехал на трассу.
− Вообще-то, пришло извинение. Я верю, что адвокат Калеба захочет выдвинуть его. Не знаю, может быть, он пустит его в ход в случае чего.
Мое сердце глухо застучало. Я не видела Калеба с тех пор, как хлопнула дверью его грузовика и ушла. Я ничего не слышала от него после того ужасного, последнего звонка. Я долго думала о том, как изменилась его жизнь с тех пор, размышлял ли он о том, стоило ли все произошедшее этого. Я бы удивилась, узнав, что он счастлив таким исходом дел.
Счастлив.
Я запомнила те времена, когда мы с Калебом были счастливы. До всех этих ссор, до всего… этого.
Я думала о том, как мы сворачивались клубком в автобусе, когда ехали на встречу или обратно. Тогда совершенно не имело значения, что он на два года старше меня. Никто об этом и не задумывался. Мы были счастливы. Даже после всего, что произошло, я не могла думать об этих моментах, как об ошибке. Те отношения между нами были хорошими, не смотря ни на что. Разумеется, он тоже помнил это в хорошем свете.
− Когда? − поинтересовалась я.
− Я еще не согласился на это, − сказал папа, − Я должен был убедиться, что ты не против. Конечно, я и сам знаю, что он тебе обязан, но если ты не захочешь с ним видеться, я пойму.
Я обдумала это. После дней, вроде сегодняшнего, когда я пряталась в библиотеке во время ланча, в одиночестве проходила по коридорам школы, пока Вонни, Шайенн и Энни, которых я называла своими друзьями, веселятся и шутят, забыв обо мне, зная, что вляпалась в неприятности из-за Кензи и Энджел на общественных работах, действительно ли я хотела его видеть? Хватит ли в этой ситуации извинений? Или, в конце концов, я пожалею его? Нет, я определенно не была готова испытать к нему сочувствие.
Но в итоге я решила, что если он захотел принести извинение, мне хотелось услышать его, даже если это не поможет признать его вину.
− Где?
Папа пожал плечами, резко повернув на парковку Центрального Офиса.
− Я не уверен. Скорее всего, в здании суда. Или в отделении полиции. Надо было обсудить это с Тиной.
Он казался уставшим от всего этого. СМИ по-прежнему преследовали папу с вопросами. Он был публично унижен, и я даже вычитала, что собралась группа людей, которые собирались требовать его увольнения с должности управляющего. Но он никогда не показывал этого дома; я узнала об этом только когда начала копать, и мне даже было страшно обсуждать это с ним.
Мама тоже не распространялась о том, что происходило. Она улыбалась всякий раз, когда я приходила домой. Мы готовили вместе ужин, как обычно. Она говорила о своих детях и о директоре подготовительной школы, который иногда просто сводил ее с ума. Но мы никогда не обсуждали ту историю с фото. Мы никогда не говорили о том, что происходит сейчас на общественных работах и с папой. И она больше никогда не спрашивала, в порядке ли я. Полагаю, она уже и так знала ответ на этот вопрос.