— Давай, — скомандовал Ариман.
Лемюэль хлопнул по столу, разрушив хрупкую постройку. Ариман не шелохнулся, но одна из карт, пролетев по воздуху, скользнула точно между его пальцами. Лемюэль даже не удивился, когда увидел на карте фигуру с огненным мечом в правой руке и увенчанным орлом глобусом в левой. По обе стороны от нее летели ангелы и трубили в золотые трубы со свисающими серебряными знаменами.
— Как раз то, что ты хотел, — сказал Ариман. — «Правосудие».
Четыре дня спустя Лемюэль снова уютно устроился в личной библиотеке Аримана, хотя на сегодня вместо занятий ему были обещаны воспоминания. Прошел почти целый год с тех пор, как летописцев не допустили на поверхность Улланора, и теперь Лемюэль надеялся услышать рассказ о возвышении Хоруса Луперкаля из уст очевидца и участника Великого Триумфа. Но его ожидало разочарование.
Как только Лемюэль начал расспрашивать о торжестве, Ариман пожал плечами, словно это было рядовое событие, не заслуживающее внимания летописцев.
— Это было наше частное дело, — сказал он.
Лемюэль едва не рассмеялся, но вдруг заметил, что Ариман говорит совершенно серьезно.
— И почему тебе все же так хочется о нем услышать?
— Серьезно?
— Да.
— Вероятно, потому, что там присутствовал Император, — сказал Лемюэль, стараясь понять, почему Ариман находит странным желание узнать подробности этого выдающегося события. — Или, возможно, потому, что Император вернулся на Терру и Великий Крестовый Поход получил нового командующего. Хорус Луперкаль стал Воителем. Такое событие представляет собой поворотный пункт в истории человечества, ты ведь и сам это прекрасно понимаешь, верно?
— Верно, — кивнул Ариман. — Хотя боюсь, что я не слишком хороший рассказчик. Я уверен, что другие, когда придет время, поведают об этом событии лучше меня.
Ариман сидел за письменным столом и прихлебывал прозрачное золотистое вино из огромного оловянного кубка. Лемюэль догадывался, что он просто не хочет говорить об Улланоре и лишь потому ссылается на свое неумение рассказывать.
Пожалуй, воспоминаний сегодня будет не много. Мысли Аримана были заняты каким-то событием, произошедшим на поверхности Улланора, но узнать, что именно случилось, Лемюэлю, пожалуй, не удастся.
Лемюэль никак не ожидал встретить Астартес, которого беспокоит что-либо еще кроме сражений, и он присмотрелся к Ариману. Даже без боевых доспехов, в одной красной тунике и солдатских брюках цвета хаки, этот воин был огромен. Пластины брони скрывали его тело, и тогда оно казалось гладким и ровным, словно машина, а теперь можно было рассмотреть его вздувшиеся бицепсы и волнистую поверхность грудных мышц. Без доспехов Астартес, пожалуй, производили еще более пугающее впечатление. Их тела своими пропорциями вполне соответствовали человеческим, но в силу величины казались чужеродными.
Лемюэль достаточно хорошо познакомился с Ариманом после Улланора — не настолько тесно, чтобы считать его своим другом, но и не так плохо, чтобы не замечать его настроения. Своих друзей-летописцев он видел очень редко, поскольку Камилла и Каллиста большую часть времени проводили в библиотеке «Фотепа» в обществе Анкху Анена, который учил их развивать проявившиеся способности. Но если женщин он хоть изредка встречал, то Махавасту Каллимака не видел совсем.
— Лемюэль? — окликнул его Ариман, возвращая мысли к настоящему.
— Прости, — сказал Лемюэль. — Я задумался об одном своем друге. Надеюсь, у него все в порядке.
— О ком это?
— О Махавасту Каллимаке, летописце примарха.
— А почему у него что-то может быть не в порядке?
Лемюэль пожал плечами, не зная, как объяснить свое беспокойство.
— В последний раз, когда я его видел, он был чем-то расстроен, а кроме этого, он пожилой человек, подверженный старческим болезням. Понимаешь?
— Не совсем, — признался Ариман. — Я сейчас так же здоров, как и две сотни лет назад.
Лемюэль хихикнул:
— Это должно было бы меня удивить, но удивительно другое: как быстро привыкаешь к самым невероятным вещам, особенно когда находишься в обществе одного из Тысячи Сынов.
Он поднес к губам небольшой хрустальный бокал с вином и сделал глоток, наслаждаясь редким вкусом напитка, в котором не ощущалось следов фильтрации.
— Как тебе нравится вино? — спросил Ариман.
— Оно более изысканное, чем то, к которому я привык,— сказал Лемюэль. — Очень ароматное и насыщенное, но в то же время на удивление деликатное.
— Виноград был выращен в подземных садах на Просперо, — объяснил Ариман. — Вино моего собственного приготовления, по генному образцу, взятому с бывшего острова Дименсландт, что находится в заливе Эретаунга.
— Я никогда не думал, что среди Астартес могут быть специалисты по виноделию.
— Нет? Почему?
Лемюэль склонил голову набок, прикидывая, не шутит ли Ариман. Главный библиарий Тысячи Сынов, безусловно, хранил серьезное выражение лица, но уж слишком часто эта серьезность нарушалась шутками, произносимыми с самым бесстрастным видом. Тем не менее аура Аримана свидетельствовала о том, что вопрос задан вполне серьезно, и Лемюэль стал подбирать слова для ответа.
— Ну, просто вы созданы для войны. Я не думал, что сражения оставляют много времени для мирных занятий.
— Другими словами, ты хочешь сказать, что мы не годимся ни на что, кроме войны? Так? Что Астартес — это просто оружие, инструмент для убийства и не имеют других интересов?
Лемюэль заметил блеск в глазах Аримана и решил ему подыграть.
— Астартес действительно очень хороши в войне, — сказал он. — Я понял это на Утесе Феникса.
— Ты прав, мы искусные убийцы. И я думаю, именно поэтому в нашем Легионе поощряются другие интересы, не относящиеся к сражениям. В конце концов, Великий Крестовый Поход не будет длиться вечно, и после его окончания нам потребуется другое занятие. Что станет с воинами, когда не будет больше войн?
— Они осядут на одном месте и будут выращивать отменный виноград, — сказал Лемюэль, после чего он прикончил вино, а Ариман снова наполнил его бокал.
Абсолютная нелепость этой сцены вызвала у него невольную дрожь. Лемюэль покачал головой и рассмеялся.
— Что тут смешного? — поинтересовался Ариман.
— В общем-то ничего, — ответил летописец. — Я только удивляюсь, как могло случиться, что Лемюэль Гамон, знаток и в то же время дилетант в эзотерических науках, вдруг решился выпить стаканчик вина с генетически усовершенствованным сверхчеловеком? Еще два года назад, если бы кто-то сказал, что я буду вот так сидеть с тобой за стаканом вина, я счел бы его сумасшедшим.
— Я тоже испытываю подобные чувства, — заверил его Ариман.
— Тогда давай выпьем за наши новые ощущения, — предложил Лемюэль, поднимая бокал.
Они выпили и помолчали, наслаждаясь странностью момента. Наконец Лемюэль счел паузу достаточно длинной и заговорил снова:
— Но ты так и не ответил на мой вопрос.
— Какой вопрос?
— Помнишь, во время тренировки с картами я тебя спросил, к какому виду предсказателей ты относишь себя: к тем, кто имеет непосредственный контакт с эфиром, или к тем, кому приходится бороться за каждую крупицу истины? Мне кажется, это первый вариант.
— Да, когда-то так и было, — сказал Ариман, и в его ауре Лемюэль смог прочесть гордость и одновременно сожаление. — Я мог без особых усилий извлечь видения будущего из эфира, я вел свое братство самыми эффективными тропами в сражениях и в учебе, но теперь я вынужден усиленно работать ради самого краткого отблеска будущего.
— А что изменилось?
Ариман встал, обошел вокруг стола, взял колоду карт и тщательно ее перемешал. Лемюэль, глядя на него, подумал, что он мог бы стать крупье в любом казино. Ариман с невообразимой легкостью вертел карты между пальцами, даже, казалось, не замечая их.
— Течения Великого Океана все время меняются, и их влияние то нарастает, то ослабевает. Бурный поток в долю секунды может превратиться в едва заметный ручеек. Пологая волна способна увеличиться до яростного тайфуна. Так и способности предсказателя растут и уменьшаются в зависимости от его настроения, а оно отличается непостоянством, словно полет бабочки.