– Споткнулась? С твоей-то грацией? – Поравнявшись со мной, Николас извлек из кармана коробочку. – Надеюсь, это облегчит боль падения.
В книгах герой всегда опускался на колено и трепетно брал возлюбленную за руку. Мне же просто всучили коробочку.
Я открыла ее. Внутри между синими бархатными подушечками переливалось кольцо с овальным зеленоватым камнем в обрамлении крохотных бриллиантов. Милая вещица, но совершенно не в моем вкусе.
– Очаровательно! – озвучил за меня отец.
– В самом деле. Спасибо. – Я надела кольцо на левую руку; чуть великовато, но соскользнуть не должно.
– Камень, как тебе известно, добывается… – Николас вдруг осекся и недовольно нахмурился. – Анника, мы же договаривались!
Еще не оправившись от панической атаки, я недоумевающе уставилась на него.
– Твоя прическа, – процедил он.
Я постаралась придать себе независимый вид:
– Если не ошибаюсь, наша договоренность вступает в силу после помолвки.
– Наша мать всегда носила распущенные волосы. – Эскал буквально цитировал слова, сказанные мной в День основания.
– Прекрасно понимаю ваши чувства, – сухо бросил Николас. – Однако Аннике пора взрослеть. Позовите ее горничную. Пусть явится немедленно!
Эскал расправил плечи, в голосе зазвучали грозные, неслыханные доселе ноты:
– Сэр, вы забываетесь! Не вам командовать мной. К вашему сведению, горничная ее высочества – доверенное лицо нашей семьи, и мы не станем отрывать ее от работы из-за ваших капризов. Наконец, Анника не связана с вами законными обязательствами и имеет полное право напоследок предстать перед публикой с прежней прической. – Задыхаясь от праведного гнева, Эскал продолжил: – Вы глубоко заблуждаетесь, решив, что ваша кандидатура была единственной. Многие принцы добивались благосклонности Анники, но получили отказ, поскольку мы предпочли породниться с вашей семьей и тем самым обеспечить мир в стране. Но если вы намерены и дальше третировать мою сестру, помолвка будет расторгнута сию же секунду.
Николас повернулся к отцу, и затравленный взгляд выдал того с головой.
– Сомневаюсь. – Николас говорил без тени угрозы, просто констатировал факт. – Однако, чтобы загладить возникшее недоразумение, я согласен уступить. По крайней мере, сегодня. Ни к чему заставлять публику ждать. – Он поправил галстук и протянул мне руку. – Готова, душечка?
Душечка. Меня передернуло. Надеюсь, это не войдет у него в привычку.
Я искоса глянула на Эскала, готового вцепиться Николасу в глотку, и покорно шагнула к жениху:
– Конечно.
Отец подавленно молчал. В памяти всплыла история из детства. Напуганная байками Эскала о ведьмах и драконах, я категорически отказывалась идти на прогулку. Мама держала меня за руку, но впервые этого оказалось недостаточно. Тогда отец взял мой летний зонтик и принялся размахивать им, словно мечом. Он уверял, что это волшебная палочка, способная сразить любую ведьму и одолеть самого свирепого дракона. В тот день ему удалось развеять мои страхи.
Какая му́ка – видеть его, такого близкого и вместе с тем отстраненного. Какая му́ка наблюдать за его терзаниями, ловить на себе покаянный взгляд.
– Прости, Эвелина, – шепнул отец, но тут же исправился: – То есть… Анника.
Однако меня не покидало чувство, что извинения предназначались маме.
– Все хорошо, – понизив голос, слукавила я. – Правда.
Отец одернул сюртук. По протоколу король и принц первыми приветствуют толпу. Мы с Николасом замерли у порога, смиренно дожидаясь своей очереди.
– Король сегодня… не в лучшей форме, – заметил Николас, от которого не укрылась фальшивая улыбка будущего тестя.
– Ничего подобного, – возразила я. – Он просто огорчился из-за скандала.
Николас выпрямился, хотя при его осанке прямее уже некуда.
– Я не устраивал никаких скандалов.
Помахав счастливым подданным, отец с Эскалом расступились, и мы с Николасом шагнули на середину балкона. Я ненавязчиво продемонстрировала публике кольцо. Камень вспыхивал на солнце, подтверждая радостное известие о моей помолвке.
Ради своего народа я улыбалась. Улыбалась и изображала из себя счастливую невесту.
– Удавлю мерзавца, – шепнул Эскал, старательно растягивая губы в улыбке.
Я легонько покачала головой:
– Если тронешь его хотя бы пальцем, начнется гражданская война. Моя прическа того не стоит. За меня не волнуйся, перетерплю.
Такова отныне моя цель. Не радоваться. Не процветать.
Терпеть.
Леннокс
В поясной сумке у меня неизменно хранились моток бечевки, батончик из овса и семян, прессованных в меду, складной нож для случаев, когда не годился меч, и пуговица от отцовского сюртука.