Со смертью Бабули с Дедулей Аксилом произошли заслуживающие внимания перемены. После затяжного праздничного загула тот неожиданно потерялся. Не физически, найти его не составило труда. А вот душевно потерялся, будто лишился твердыни и самих основ бытия.
Потому сразу после празднования он начал впадать в крайности, от которых захватывало дух. Боязнь неизлечимой болезни. Он нашёл у себя все известные заболевания, выявил симптомы всех смертельных недугов и отчаянно лечился, дотошно посвящая всех и каждого в детали своего организма настолько подробные, что даже Родион невольно чесался и чувствовал недомогание. Апогеем этого этапа стало открытие лекарства от всех болезней. Мёд.
Именно мёд и именно собственного изготовления. Дедуля стал пчеловодом, ульи разместил в императорском саду. Пасека вышла знатная и не в меру активная. От укусов страдали домочадцы, пчёлы буквально наводнили дворец, на кухне все повара покусаны. Покусанная Мама поставила точку в этом вопросе так, что Аксил остался с мёдом, но уже без ульев. Он наварил медовуху, понравилось, но мёд собственного производства быстро закончился. Возникла новая идея — пивоварня.
История с пивоварней развивалась бурно, в саду появилась целая аллея своего хмеля. Пиво весьма сомнительного свойства заняло все свободные сосуды во дворце. Никто не хотел разочаровывать несчастного Дедулю, давились, пили и нахваливали. Все, кроме Родиона. Рецепт тыквенного эля нашел именно он.
Тыкво-разведением Аксил занялся охотно, у него уже целый огород в императорском саду. Каждая оранжевая головешка становилась едва ли не возлюбленным чадом. Аксил давал им имена, дни напролёт измерял объемы своих кругляшей, хвастал успехами и рекордами. А потом с особой кровожадностью крошил «детей» в чан. Излишки тыквы никак не могли пропасть, и от того близ пивоварни обосновалось стадо гусей.
Гусеводство и стало новой страстью после полного провала с тыквенным элем. Нахальные твари быстро оперились и почувствовали себя хозяевами императорского дворца. Поначалу все с аппетитом ждали гусиной печени, затем поняли, что печень если чья и будет использована, то только не гусиная. Пернатые с завидным азартом нарывались на неприятности и щипали каждого зазевавшегося прохожего. Когда этим прохожим стала маленькая внучка Императора, гусеводству пришёл конец.
Казалось бы, отчего Аксилу не заняться своим истинным призванием? Отчего императорская цирюльня не процветала и не поглощала все дедулины мысли и чаяния? Не процветала, а загнулась с первой неудачной попытки «навести порядок» на голове Россена Ялагра. Папа после того долго ходил в головном уборе, и даже по слухам спал в нём, а Аксил для успокоения нервов освоил вязание.
Ужас состоял в том, что бессмертные творения мастера стали настоящим наказанием семьи. Подарки так и сыпались на родственников в своём убогом многообразии. Признаться, это самое безобидное увлечение Дедули, и потому Родион всякий раз боялся перемен в этом смысле. Никто в здравом уме не мог даже предположить, что станет следующим на очереди. Члены семьи делали ставки и замерли в тягостном ожидании.
— Родик, я вот о чём думаю, — внезапно заявил Дедуля, не отрываясь от рукоделия.
— Дедуля, — быстро перебил его внучек. — Только не это, что бы то ни было.
— Почему? — нисколько не обиделся мужчина, придирчиво рассматривая рисунок на шерстяном носке.
— Хотя бы потому, что стричься я не буду. Тем более у тебя.
— Не о том я. Совсем не о том.
— Сыроварня отобьётся очень нескоро, а кулинария не твоё, поверь моему слову. Никто даже из уважения к тебе добровольно травиться не станет.
— А если я найду себе женщину?
У Родиона в голове пронёсся целый рой разных мыслей, от возвращения Алесцийца на историческую родину до вдовы Шиэль Тирэлл.
— Что, так внезапно и первую встречную? Без значимого сопротивления?
— Родик, я всё продумал. Мне нужна Кен, с ней я был счастлив. Сам того не понимал, теперь вот только… Значит, мне нужно найти мою Кентурси.
— Не пугай меня, Дедуля. В подземное царство я тебя не отпущу.
— Конечно, это будет другая женщина, но…
— Другой такой нет!
— А если поискать? — пронзительно прищурился дед и отложил вязание. — Ты всё можешь, Родик, я знаю. Ты найдёшь её.
Родион тяжело вздохнул и помассировал болезненные виски. Спорить бессмысленно. Если уж Дедуля бесстрашно лез в ульи и ходил синим от гусей, если он пил своё горькое пиво и одет с ног до головы в вязанные вещи, то здесь он наверняка не отступит.