Совесть – роскошь мирной жизни, ставшая обузой на войне, сдалась, уступив голоду. И доедая последние крошки, Бек понял: они вернутся живыми из этого пекла. Капрала Картера зацепило пулеметной очередью. Он застонал от боли. Левая штанина набухла кровью. Голубка немедленно бросилась к нему, ловко перебинтовала рану, обняла капрала и заворковала. Солдаты и офицеры притихли, глядя на это чудо, которое видели неоднократно, но привыкнуть так и не смогли. Боль ушла, словно впиталась в песок. Капрал вымученно улыбнулся...
________✿/)_✿_____✿./¯"""/')
¯¯¯¯¯¯¯¯¯\)✿¯✿¯¯¯¯✿'\_„„„„\)
...Голубка прибилась к батальону в первый же день высадки в бухте Сувла. Никто не знал, кто она и откуда. Говорить девушка не могла – лишь мычала, показывая вырезанный язык. Немного понимала по-английски и по-турецки, но была похожа на славянку.
Худая, изможденная, с круглыми, птичьими глазами, блестевшими на рябом лице, она была некрасива. Но истосковавшиеся по женской ласке солдаты даже дурнушке были рады. Поначалу ее прозвали Рябой. Те, кто посмелее, в первую же ночь попытались обласкать приблуду. Но она, отчаянно отбиваясь, так кричала, что проснувшийся от шума полковник, твердо пообещал прибить любого, кто подойдет к ней хотя бы на два шага.
Ее пытались прогнать, но она упрямо возвращалась. А потом шальная пуля чиркнула по плечу капитана Бека. Он стонал от боли, пока его перевязывали. Тогда Рябая подошла к нему, раскинула руки, словно крылья, обняла, распластав на раненном худенькое, тщедушное тело, и заворковала. Она прижималась к капитану, воркуя, точь-в-точь, как голубка, и изумленный Бек почувствовал, что боль медленно отступает. На следующий день рана почти затянулась. Рябую переименовали, окрестив Голубкой, поставили на довольствие, выдали обмундирование. Прикасаться к оружию она категорически отказывалась, но в бою не отходила от солдат, сидела рядом с ними в окопах и облегчала страдания раненых...
________✿/)_✿_____✿./¯"""/')
¯¯¯¯¯¯¯¯¯\)✿¯✿¯¯¯¯✿'\_„„„„\)
... Слева послышался мощный артиллерийский залп и турецкие пулеметы стихли. Австралийские и новозеландские союзники, расположившиеся на холме над высотой шестьдесят, вовремя пришли на помощь английскому батальону, обстреляв батарею неприятеля.
– Ну, слава богу! – полковник Бошем поднял голову и огляделся.
До высоты шестьдесят оставалось не более получаса быстрой ходьбы. Союзники обеспечили им быстрый и почти безопасный проход по правому флангу. Но полковника беспокоило другое: над высотой сгрудились шесть странных, совершено одинаковых, как близнецы, облаков в форме караваев хлеба. Они зависли точно над холмом. Ясное, безоблачное, средиземноморское небо простиралось над остальной равниной. На его фоне облака выглядели чужеродно и неестественно. Еще одно облако, побольше, футов двести шириной, распласталось под ними, окутывая высоту шестьдесят.
– Что-то не так с этими облаками, – тихо сказал полковник капитану. – Только я никак не пойму в чем дело.
Капитан несколько минут вглядывался в облака, потом послюнил указательный палец и поднял его вверх.
– Ветер, – сказал Бек. – Южный бриз скоростью примерно четыре-пять миль в час. Он должен был давно разогнать эти облака, а они висят, как приклеенные.
– Как такое может быть? – забеспокоился полковник. – Это нелогично и неестественно.
– Да вся эта чертова война неестественна, – Бек сплюнул песок, забивший рот. – Оттого и природа бесится.
Полковник промолчал, признавая правоту слов капитана. Никто не думал, что война так затянется. И по большому счету, никто не был к ней готов. Но мысли свои Бошем оставил при себе, и, глотнув из фляги отвратительной, теплой воды, скомандовал:
– Рота! К высоте шестьдесят быстрым шагом!
Через полчаса они подошли к холму. Вблизи облака выглядели плотными и тяжелыми. Белые, с серым отливом, они полностью скрывали высоту шестьдесят.
– Я туда не полезу, – Брайкер остановился в нескольких шагах от белесого марева.
– Вот дурак деревенский! – весело осклабился весельчак Фуллер. – У тебя в башке не мозги, а коровьи лепешки. Ты их оттуда повыковыривай да смекни, что за этими облаками тебя не то, что турок – родная мама не разглядит.
Солдаты покатились со смеху.
– Ну, это... да..., – неохотно согласился Брайкер.
– Да, ну, ложки гну, – передразнил его Фуллер и, слегка толкнув плечом, уверено шагнул в облако.
Батальон скрылся в белесом мареве...
...Внутри облака было тихо и душно. Каждый звук – шелест подошв по земле, разговоры, звяканье оружия – отзывался долгим эхом. Солдаты притихли. Умолк даже неугомонный Фуллер. Полковник Бошем и капитан Бек, которые шли впереди, остановились, оглядываясь.