- А нам, - сказал бригадир компостеров, - по барабану, что Хорек ласты склеил. Может, вы его сами и замочили, чтобы долг не возвращать. Три дня сроку даю вам, мужики. Счетчик тикает. Бабосы гоните, а не то...
- Мы поняли, - быстро сказал Файн. - Умер-шмумер... какая разница? Главное, чтобы он был жив и здоров.
- Чего? - не понял бригадир.
- Это я так... вспомнил старый анекдот. Простите меня, на нервной почве всегда становлюсь не в меру весел.
Кинулись мы с Файном деньги искать. Но деньги - это такая интересная штука! Бывает, редко, правда - они сами к тебе в охотку идут. А бывает - запишут тебя в глухой игнор: хоть плачь, хоть кричи - обходят твой карман по широкой кривой.
Ну, точно как моя Нинка. То сама на шею вешается, а то месяц «голова болит».
Ни копейки мы с Файном не раздобыли. Остался у нас последний день. Я дома засел в обнимку с бутылкой беленькой, а Файн в казино поехал. Но не просто так, а по соображениям духовности.
- Ты, Колян, все больше по бабам да по водке, - объяснил он мне. - Умных книжек не читаешь, поэтому не знаешь, что во всех религиях прописано: высшие силы милостивы к обреченным на смерть.
Вот за что я Файна уважаю, так это за то, что по части отмазок нет ему равных. Еще в школе бывало, как начнет учителям на уши макаронные изделия вешать, так прямо не знаешь, что делать: то ли смеяться, то ли плакать.
А насчет духовности у Файна вообще пунктик - очень он до сокровенного знания охоч. Раньше даже раввином хотел стать - все в синагогу бегал. Ну, там «зов крови» и прочая замутень. Но свои его из раввинов поперли, потому что он водку кушал и свининой не брезговал. А у них, раввинов, с этим строго. Файн на своих очень тогда обиделся
Не за свинину - с ней все понятно. За водку - беленькая-то здесь при чем?
- Братья, - сказал он раввинам, - нужно шире смотреть в глубь перспективы. Двадцать первый век на дворе! Отринем многовековые устои, мешающие нашему духовному единению!
Ну, они и отринули. Только не устои, а самого Файна. Поперли его из синагоги, отобрав напоследок дармовую ермолку. Он тогда сильно ругался на свежевыученном иврите:
- Ма ке́шер бейн ма́хат ве та́хат?
Что в переводе означает: какая связь между иголкой и задом? То есть, одно другого не касается.
В тот вечер Файну в казино фартило по мелочам. На долг и близко не хватило бы, но все равно приятно. А рядом с ним сидел Лукас - вечный студент из университета имени Патриса Лумумбы. Приехал к нам африканский брат лет десять назад, учился плохо. У ректора из-за него язва приключилась, потому что и отчислить нельзя - папа у него в Бенине большая шишка, международный скандал и все такое. И до диплома Лукас даже на бреющем полете никак дотянуть не мог, регулярно сгорал на взлете.
Лукасу в тот злополучный вечер не перло совсем - все спустил. И пришли к нему охранники из казино, чтобы взять под небелы рученьки. И пристал этот Луис к Файну:
- Помоги, - говорит, - брат! Спаси! Я - потомственный колдун из Бенина! Все, что хочешь, для тебя сделаю!
- А чего же ты сам себе не помог, если такой могучий? - Файна так просто на арапа не возьмешь.
- Да мне нельзя. Мы, колдуны, сами себе помочь не можем - дар потеряем. А другим - пожалуйста. Я могу для тебя зомби сделать. И вообще любую магию за ваши деньги.
- И какой мне цимес с твоего зомби?
- Он связан с миром мертвых. Покойников видит, как живых, общается с ними запросто. Ходит туда-сюда между мирами, а инфу тебе сливает.
- Инфу, говоришь?
И тут Файна осенило. Выкупил он этого Лукаса, сгреб в охапку и ко мне домой потащил. А я в это время горевал в обнимку с беленькой. Жизнь свою оплакивал. Нинку заранее к маме отправил, чтобы она под раздачу не попала, когда компостеры заявятся нас с Файном убивать.
И вдруг Файн вваливается, за собой колдуна тащит. А тот даром что из Африки - водку кушает так, будто под Рязанью родился. Пока Файн меня в свой гениальный план посвящал, Лукас первый пузырь уговорил и за второй принялся.
Я Файна выслушал и поначалу перетрухал - не без этого. А потом подумал: «Все равно помирать! Где наша ни пропадала!»
- Давай, - говорю Лукасу, - превращай меня в зомби.
Тот рюкзак с плеча стащил и как начал свои колдовские прибамбасы оттуда таскать - замахаешься считать, чего у него там только не было. Травки, веревочки, дощечки, камушки с перышками. А под конец курицу живую, черную, из рюкзака достал и давай ею над моей головой размахивать. Курица со страху обгадилась - я к ней не в претензии. Я бы тоже обгадился, если бы мной так над чьей-то башкой крутили.