Глаз у Лукаса дурной стал, как у нашего алкаша - соседа, когда он одеколоном похмеляется.
- В транс вошел, - уважительно шепнул Файн.
- А не в "белочку"? - засомневался я.
- Да ты что? Это же вуду! Ты, Колян, готовься к трансформации.
А я чего? Я и так готов. Тут колдун наш мне под нос стакан с мутным травяным пойлом сунул. Глотнул я горькой дряни, в нос шибануло, дыхание сперло. Как стоял - так на спину перекинулся, и свет в глазах померк.
Прихожу в себя - надо мной две физиономии склонились, свет застили. Хотел я им сказать, что ничего не вышло, а двинуться не могу. Вот страх-то! Тут звонок в дверь раздался - компостеры заявились. Ввалились в комнату, а там Файн по мне убивается.
- Помер, - говорит, - наш дорогой Колян в самом расцвете сил.
Компостеры, как бараны вокруг бригадира топчутся, глазами хлопают. А у бригадира пошел мыслительный процесс. Долго шел, со скрипом. Крутились в башке ржавые шестеренки. Наконец, что-то громко щелкнуло, как в автомате с напитками, перед тем, как банка с пивом из раздатчика выпадает.
И из зубастой пасти бригадира тяжело и медленно вывались слова:
- Вот, значит, какая хренотень! Ладно... тогда мы это... на тебя стрелки переводим. Бабосы вы вместе брали, и бизнес у вас общий.
- Согласен. Но сроку добавьте! Хотя бы пару деньков, - всхлипнул Файн. - Похоронить Коляна по-человечески!
Компостеры тоже люди. Два дня добавили, а потом пообещали Файна вместе со мной в землю закопать, если денег не найдет. Стали мы к похоронам готовиться. Ох, и наслушался я о себе за эти два дня! Нинка моя как убивалась! Прискакала со своей мамашей - та по сторонам все зыркала, обстановку оценивала. А Нинка ревела:
- Два года этого козла окучивала! И на тебе! За месяц до свадьбы ласты склеил! Где я теперь найду другого идиота, который на мне женится?
- Сама виновата, - скрипела мамаша. - Надо было быстро расписаться по-тихому и все. Сейчас бы была при штампе в паспорте. А ты, курица бестолковая, год планировала свадьбу да полгода платье примеряла. Это в мои времена так жировать можно было, тогда женихи крепкие были, надежные, как Кремлевская стена. Хоть мурыжь, хоть маринуй - все равно устоит! А нынче жених хлипкий пошел: тут бы успеть до загса его дотянуть, пока дух не испустил! - а сама вазу китайскую в сумку пихает.
Потом похоронили меня. Лежу я в могиле - мать моя женщина! Тоска зеленая! Тело деревянное. Лежу и думаю, как встану и убью Лукаса к чертям! Хоть бы одну подвижную руку оставил, нос почесать, все не так муторно было бы. Еле дождался, пока меня Файн с колдуном раскопали.
Я как встал - сразу на Лукаса попер. Очень уж душа просила кому-нибудь в морду дать. А руки будто присохли к телу.
- Я - твой создатель, - важно сказал Лукас. - Поэтому ты мне не можешь причинить вреда. Вякать на создателя - это табу! - и рыгнул громогласно.
На поминках ужрался, гадина, пока я здесь под землей страдал!
- Колян, ты не отвлекайся на мелочи! У нас всего один день остался, чтобы деньги вернуть, - Файн похлопал меня по плечу.
Нашли мы могилу Хорька, который так некстати помер, схоронивши втихаря наши деньги. Брожу я вокруг надгробия, зову его. Появляется он - полупрозрачный, чужие могилы сквозь него просвечивают.
- Ну, и рожа у тебя, Колян! - присвистнул Хорек и весь заколыхался от смеха, что твой студень.
А я-то себя в образе зомби и не видел! Мне бы зеркало раздобыть! У Лукаса в рюкзаке сразу два нашлись - им, колдунам без зеркал никак нельзя. Зеркала - они нечисть отгоняют. Как глянул я на себя - мать честная! Йогурты-йогурты! Физиономия вся серо-синяя, под глазами черные круги, волосья дыбом стоят. Но меня на «хи-хи» тоже не возьмешь!
- У меня хоть и страшная, но рожа имеется. А у тебя и такой нет. Ты, Хорек, зубы мне не заговаривай! Говори, где деньги наши заныкал перед тем, как кони двинуть?
- А если не скажу, - мерзко осклабился Хорек, - чего ты мне сделаешь?
А и вправду, чего? Пересказываю Лукасу с Файном наш разговор - они-то Хорька не видят и не слышат. Файн приуныл. А колдун вдруг оживился. Глаза выкатил, хмыкнул, штаны подтянул и как заорет:
- Я на тебя, Хорек, проклятие наложу! Душу твою украду, в женское тело вложу, будешь ты у меня в сауне работать! И каждую ночь...
Тут как пошел он расписывать, так даже мы с Файном покраснели.
- Как же у них там в Африке все замысловато! - задумчиво сказал Файн, - вот так живешь себе, за юбками волочишься и даже не знаешь, что такое бывает! Чего только люди не придумают!