Я вышел из больницы, перешел дорогу. Возле гастронома стояли два мужичка, стерегущие зеленого змия. Вот как все изменилось в наше время! Раньше змий охранял сокровища от людей, теперь обмельчавшие потомки славных богатырей стерегут его.
– Мужик, третьим...
– Буду, – ответил я, доставая деньги из кармана.
Почему бы нет? Если весь мир перевернулся вверх тормашками, ты тоже стань на голову. Не помню, кто это сказал, но мужик явно попадал в такие же передряги, как я сегодня.
Водка обожгла пустой желудок, ведь поесть я так и не успел. Хорошо, пусть обжигает, пусть смывает ржавчину, накопившуюся внутри.
Ты думаешь, что там, внутри, сияет никелированная, блестящая сердцевина, чистенькая, без единого пятнышка, и вся грязь мира с тебя скатывается, не оставлялся следов. А на серебристой поверхности скопилась рыжая дрянь, тебе самому незаметная. И всего-то просили позвонить, а ты привычно отмахнулся. Не потому, что был занят, а просто не хотел заморачиваться.
А когда пару месяцев назад по телевизору показали, как девушка в московском метро упала на рельсы, и никто из стоящих рядом ей не помог, ты возмущался отсутствием доброты и гуманности. Ты был так красив в праведном гневе, так красноречив, уличая ближних в преступном равнодушии! Потому что если бы ты стоял рядом с этой несчастной, то, конечно, помог бы. Бросился, стремглав, и склонился бы над ней одиноким скорбящим героем, и звал бы на помощь или просто плакал бы, потому что кто-то же должен плакать, когда уходит человек. Ведь нельзя же отпускать его в тишине! А ржавчина тихо сидела внутри и жрала жадно твою блестящую начинку, которая оказалась не никелем вовсе, а просто конфетной фольгой.
Я вернулся домой. Часы в гостиной пробили пять. Как странно! Мне казалось, что сейчас должна быть ночь, хотя еще не стемнело. День такой длинный, нескончаемый, время расплылось по нему зыбким студнем, и в мягкой вязкости, в которой и звуков-то быть не должно, снова раздался сигнал телефона: пришла новая эсемеска. Я достал мобильник из кармана. Простое действие далось мне с трудом – мешали ласковые волны, на которых покачивалось тело. Вот почему водку в народе ласково кличут «матушкой» и «родимой», потому что уютно с ней и спокойно, как с родным человеком.
В сообщении было написано:
«Закариадзе Ираклий. Срочно!!! 89155277731»
Я набрал номер, сделал глубокий вдох – как в холодную воду нырнул:
– Здравствуйте, Ираклий. Меня зовут Антон. Мы незнакомы, но я прошу вас не класть трубку и выслушать меня.
– Хорошее начало, Антон, – хмыкнул Ираклий, – только вот слушать вас мне сейчас некогда, потому что я за рулем. Так что о товарах вашей компании вы расскажете мне завтра.
– Я не собираюсь ничего продавать, просто попрошу остановить машину, причем немедленно, потому что это в ваших же интересах.
– Знаешь что друг, пойди-ка ты проспись, а я пока тихо доеду, куда мне нужно. Приятных снов! – он завозился, послышались щелчки и короткие сигналы отбоя, а потом я снова услышал Ираклия:
– Черт, не отключается! Ты что какой-то суперумный хакер-шмакер или что-то типа того? Слезь с линии, а не то я тебе покажу, как у нас в Тбилиси сердятся, – он добавил еще пару слов на грузинском.
– Я не знаю, как у вас сердятся, но одного знаменитого жителя Тбилиси ты мне уже напомнил.
– Кого? – прорычал Ираклий.
– Того самого ослика, на котором сухонький дедуля мацони возил.
–Мацони! Мацони! – кричал жилистый старик мафусаилова возраста, бодро семеня в конец горбатой улочки.
А ослик, увешанный бидонами, останавливался в самом начале, и его нисколько не волновало, что хозяин скрылся из виду. Богатый житейский опыт мудрого животного безошибочно подсказывал ему, у какого дома нужно остановиться. Продавать целебный напиток или нет. Ослик сам решал: кому продлевать жизнь, а кому не нужно.
– Ты знал старого Вано? – голос моего собеседника потеплел, оттаял.
Не первый раз обращаю внимание: стоит заговорить с незнакомыми людьми об их детстве, и те, кто минуту назад готов был броситься на вас с кулаками, начинают улыбаться, оттаивают.
– В детстве гостил пару раз в ваших краях. Слушай, друг, я понимаю, что ты обо мне думаешь: звонит тебе какой-то мужик – не то чудик, не то аферист, а может быть, и вовсе бандюга – и начинает мозги полоскать, просит остановиться. А ты человек занятой, спешишь по своим делам, и больше всего на свете тебе хочется этого отморозка послать куда подальше.