Помнится, в 1633 году, когда осудили Галилея, Декарт уже в основном обдумал и наметил план своего будущего трактата «Мир», в котором попытался осмыслить Вселенную и ее движение в соответствии с идеями Галилея. Но, узнав об осуждении Галилея за поддержку идей Коперника, которые разделял и Декарт и мнение о которых выразил в «Трактате», он позвонил мне по телефону и судорожно пробормотал:
– Я уже почти принял решение сжечь все свои бумаги или, по крайней мере, никому их не показывать. Состояние сильной подавленности нарушило спокой ствие моего духа, столь необходимое для научных за нятий. Я не могу работать.
Я пытался успокоить Рене, но он не хотел меня слушать. Я сказал ему:
– Тело является заложником, которого сильные мира сего используют как нашу основную болевую точ ку. Они стремятся заключить наше тело в тюрьму, изу вечить его, убить, в конце концов. Первым делом для свободы духа нам необходимо обезопасить свое тело, ибо как мы можем быть откровенны в своих мыслях, если за каждое слово нам намереваются отрезать по пальцу? Причем, Рене, обрати внимание, сильные мира сего являются не иначе приспешниками Дьявола, ря дясь в сутаны священников. Они пытаются нас шанта жировать нашим телом, более того, именно они снача ла сжигают Джордано, а потом сами создают его культ…
Мол, слаб Галилей оказался, отрекся. А надо, как Джордано, – на костер! Это все не более чем бесовская провокация.
Рене согласился, чтобы меня не расстраивать, и положил трубку. Но труд о Мире так заканчивать и не стал. Мир потер от удовольствия руки. Еще пятьсот лет – без разоблачения. Недурной подарочек.
Нынче Мир стал гораздо умнее. Пособники Сатаны наконец усвоили, что никогда, ни при каких обстоятельствах не следует вести споры по существу. Взяв утверждение Декарта: «Мыслю – значит существую», владетели мира сего видоизменили эту сентенцию, заявив самим себе: «То, что ты игнорируешь, – перестает для тебя существовать». Теперь они игнорируют всех и вся, уничтожая таким образом на кострах забвения сразу толпы подобных Джордано Бруно и затыкая рты многим подобным Декарту.
Вот возьмите, к примеру, меня: что бы я здесь ни изрек, скорее всего, практически ни до кого не дойдет. И мучить меня не обязательно, игнорировать – гораздо эффективнее.
В следующий раз мы виделись с Декартом, когда он преодолел свой духовный кризис, замешанный на простейшем человеческом страхе за свою свободу и жизнь. Сделайте нас бестелесными – и мир станет свободным! Нам нечего будет бояться! Декарт обратился к проблеме объективности разума и автономии науки по отношению к Всемогущему Богу. К этой мысли его подтолкнул и тот факт, что папа Урбан III осудил идеи Галилея как противоречащие Священному Писанию. Увы, при всем моем уважении к Священному Писанию, – оно представляется мне лишь блеклым отголоском божественного наставления, и понимание его буквально есть ничто иное, как дьявольская выходка – возглавить и тем самым уничтожить. Соблюдение надуманных заповедей и псевдозаконов Божьих характерно не только для христиан. Евреи, особенно ортодоксы, легко подменяют глубинный смысл Торы простыми пояснениями, используемыми как руководство к жизни, как кулинарная книга. Тора говорит: «аль тэва-шель гди бэ-халав имо» — «не вари козленка в молоке матери его», что не может не значить: «не будь чрезмерно жестоким», ортодоксальные же евреи просто начинают разделять «бсари» и «халави» — мясное и молочное – и преспокойно продолжают быть чрезвычайно жестоки даже к своим собратьям. Что же они, идиоты? Не думаю. Это не ошибка, а закономерность. Пророк пытается выразить мысль, но народ его не понимает, тогда пророку приходится прибегать к иносказанию, притче… Народ понимает его иносказание буквально, и все становится еще хуже. Народ считает себя богобоязненным, поскольку соблюдает заповеди, якобы божественные, и это лишь укрепляет его в истинном грехе, когда он совершает действия, прямо противоположные первоначальному смыслу этих заповедей. Я бы сказал, что подобная ситуация возникает с любой религией, охватившей массы. Всегда находятся умники, стремящиеся понимать святые тексты буквально. Но хуже всего, что и сами тексты являются лишь блеклым подобием того, что было сказано, и таким образом вместо светлой и человечной религии мы получаем костры инквизиции и раввинатские суды. Дайте им волю – они побьют меня камнями по старой библейской традиции. Они и швыряются камнями в собственный народ, стоит в субботу проехать на машине по некоторым улицам Иерусалима…
Я помню, в 1637 году Декарт прислал мне свой знаменитый труд «Рассуждение о методе». Я читал его по-французски, и каждое слово отзывалось во мне согласием и пониманием. Как я мог не согласиться со следующим: «Считать истинными такие положения, которые не вызывают сомнения (исходя из врожденных истин, идей). Каждое затруднение в процессе познания надо делить на части. Мыслить по порядку, начиная от простого, переходить от известности к неизвестности, от доказанного к недоказанному. Не допускать в логическом исследовании лишнего, составлять такой перечень, в котором уверен, что ты ничего не забыл»? Как это естественно и просто…
Я давно стал организовывать себя, ибо порядок есть основа любого осмысленного существования. Декарт редко вставал с постели раньше одиннадцати утра. Проснувшись, он думал; каждое утро – просто думал. Кстати, когда шведская королева заставила его приходить к себе на уроки ранним утром – он вскоре умер[55]… Я не люблю залеживаться в постели, но, например, иногда я тоже устраиваю себе день думанья. В такой день я не встаю с кровати вообще. Я лежу и думаю, а под конец дня записываю свои выводы в специально отведенной для этого тетрадке. Обычно в результате такого думанья моя жизнь становится более осмысленной, организованной, и тем самым приносит мне большее удовлетворение. Я постоянно убеждаюсь, что малейшие изменения в распорядке дня, в последовательности различных действий, в подходах к повседневности могут без излишнего насилия над самим собой принести удивительные плоды…
Декарт всегда смеялся над этими моими «днями думанья».
– Думать, Боря, нужно не иногда, а каждый день… – частенько говаривал он мне. – Ты ведь зна ешь мое мнение: если ты не мыслишь, значит – не су ществуешь! Что же, ты существуешь лишь в редкие дни?
– Знаешь что, Рене, – рассердился я, – давай раз и навсегда рассудим, что значит по-твоему «мыслить» и «существовать», а то вслед за тобой гигантские толпы бездумных последователей повторяют эту туманную фразу и считают, что тем самым вполне приобщились к великому миру философии…
– Ну-ну, – засмеялся Декарт, – и какие же у тебя возражения?
– Дело не в возражениях, а дело в том, что, ты, Рене, разделяешь реальное и нереальное так, как будто и правда существует четкая граница. А ведь, между тем, то, что мы сейчас с тобой разговариваем, хотя ты жил черт знает когда, а я живу сейчас, есть наиважнейшее доказательство, что такой уж четкой границы между реальностью и нереальностью не существует. Все дело в том, какое определение ты даешь реальности… Видишь, какое дело… Ты ведь не думаешь, что Бог нарочно оставил нас в неведении по этим вопросам… – закончил я, стараясь не горячиться.
Декарт быстро заговорил по-французски:
– Je supposerai done qu'ily a, non point un vrai Dieu, qui est la souveraine source de verite, mais un certain mauvais genie, non moins ruse et trompeur que puissant qui a employe toute son industrie a me tromper. Je penserai que le ciel, l'air, la terre, les couleurs, les figures, les sons et toutes les choses exterieures que nous voyons, ne sont que des illusions et tromperies, dont il se sert pour surprendre ma credulite. Je me considererai moi-meme comme n'ayant point de mains, point d'yeux, point de chair, point de sang, comme n'ayant aucuns sens, mais croyant faussement avoir toutes ces choses. Je demeurerai obstinement attache a cette pensee; et si, par ce moyen, il n'est pas en mon pouvoir de parvenir a la connaissance d'aucune verite, a tout le moins il est en ma puissance de suspendre mon jugement.[56]
55
Учением Декарта заинтересовалась молодая шведская королева Христина. Она пригласила знаменитого философа в Стокгольм, чтобы из его уст услышать разъяснения наиболее трудных положений картезианства. Устав от споров с профессорами Лейденского университета, запретившими изучение его трудов, не желая более возвращаться во Францию из-за хаоса, царившего там, Декарт в 1649 г. принимает ее приглашение и окончательно покидает утратившую гостеприимство Голландию. Но его пребывание при шведском дворе было непродолжительным. Королева Христина имела привычку начинать беседы в 5 часов утра, для чего заставляла Декарта вставать в ранний час, несмотря на суровый климат и его не очень крепкое здоровье. Второго февраля 1650 г. философ после очередной утренней беседы заболел воспалением легких и спустя неделю скончался.
56
Я предположу, что вовсе не истинный Бог является суверен ным источником истины, а некий злой гений, не менее хитрый, вво дящий в заблуждение великой силы, основанной на его целой ин дустрии, вводящей всех в заблуждение. Я буду думать, что небо, воздух, земля, цвета, формы, звуки и все внешние предметы, кото рые мы видим, – всего только иллюзия и мошенничество, призван ные лишь удивлять мою доверчивость. Я буду относиться к себе так, словно я не имею ни рук, ни глаз, ни плоти, ни крови, никакого определенного направления, но лишь ошибочно полагаю, что я обладаю всем этим. Я буду придерживаться этой мысли. И если таким образом не в моих силах познать какую-либо истину, то, по крайней мере, в моих силах будет трезво оценить истинность моего восприятия… (фр.; пер. мой. – Б. К., из Meditations Metaphysiques).