Обратился тогда бог Сусаноо, Строптивый муж, к глубокочтимой богине Аматэрасу-ооми, Сияющей на Небе, и воскликнул:
— Помыслы мои чисты и незапятнанны. Вот и обрели мы в детях, что явились в мир из моего достояния, невинных дев. Это ли не свидетельство моей правоты?
С этими словами упоенный своею победою бог Сусаноо, Строптивый муж, порушил-разметал межевые насыпи, что ограждали заливные рисовые поля глубокочтимой богини Аматэрасу, Сияющей на Небе, и засыпал-заровнял на них водостоки.
А затем в сердцах осквернил бог своими извержениями святилище, где, преподнеся высшим богам первые колосья риса, вкушала его сестра плоды нового урожая.
Но не укорила богиня Солнца своего неукротимого брата за это бесчинство, а сказала ему такое слово:
— Захмелел брат мой меньший от рисовой водки сакэ, не смог справиться с подступившей к горлу тошнотой, вот и осквернено было святилище богов. Прогневался брат мой меньший, что плохо возделываю я эти поля, вот и порушил-разметал межевые насыпи и засыпал-заровнял на них водостоки.
Надеялась богиня Аматэрасу, что образумится после слов ее брат Сусаноо, но не тут-то было. Не уняла глубокочтимая богиня буйства брата своего меньшего, и не видно было его буйству ни конца ни края. Раскрыл бог Сусаноо кровлю священной ткацкой, где пребывала богиня вместе с небесными жрицами, что ткали одежды небесным богам, и метнул в отверстие тушу жертвенного пегого коня, освежеванного вопреки воле богов заживо, да еще от хвоста к морде.
Отпрянули в испуге в сторону небесные жрицы — накололись потаенным местом на ткацкие челны и скончались.
Глава 8
Богиня Солнца в небесной усыпальнице
[Богиня Аматэрасу покидает Равнину Вышнего Неба]
Приподняла-открыла тогда удрученная этим вконец богиня дверь-заставу небесной усыпальницы, выложенной камнем, и замкнулась-сокрылась за ее стенами. Тотчас погрузилась Такама-га-хара, Равнина Вышнего Неба, в кромешный мрак. Непроглядная мгла окутала землю предков Асихара-но-нака-цу-куни, Срединную страну тростниковой равнины, и воцарилась на ней беспросветная ночь.
А посему заполнилось все пространство гудением неисчислимых злых божеств, подобных жужжанию назойливых майских мух, и повсюду стали приключаться неисчислимые беды.
[Боги Неба карают бога Такэхая-сусаноо за обиду, нанесенную богине Аматэрасу]
Собрались тогда неисчислимые небесные божества на совет и стали судить-рядить, какою карою покарать бога Такэхая-сусаноо за обиду, нанесенную богине Аматэрасу. Положили боги Хая-сусаноо во искупление службу нелегкую — поручили они ему перенести-перетаскать на своей спине, дабы умилостивить вышних богов, тяжелую ношу — дары, что уместились бы на полках в тысяче священных амбаров-закромов, остригли-выщипали строптивому богу усы и бороду, вырвали ногти и изгнали его с Равнины Вышнего Неба божественным изгнанием.
Перевод К. Е. Черевко
АННАЛЫ ЯПОНИИ[3]
Свиток III
Государь Дзимму
[1. Восточные походы государя Дзимму]
<...> Мать его звалась Тамаёри-пимэ, была она дочь морского бога. От рождения небесный повелитель Дзимму был мудр и обладал сильной волей. Когда ему исполнилось пятнадцать лет, он был провозглашен наследным принцем.
Когда он вырос, то взял в жены Апирату-пимэ из селения Ата в стране Пимука, и у них родился Тагиси-мими-но микото.
Когда ему исполнилось сорок пять, он собрал всех своих старших братьев и детей и, говоря с ними, так изрек: «В древности мои великие боги, Така-мимусупи-но микото и Опо-пирумэ-но микото, сию Страну Богатых Тростниковых Равнин и Тучного Колоса препоручили моему небесному предку, Пико-по-но ниниги-но микото. И тот Небесную Дверь-преграду толкнул-распахнул, межоблачную дорогу проложил, вперед священных гонцов послал и на землю пришел и тут остановился. Тогда коловращение событий мира было еще в диком состоянии, было время первозданной дикости. И вот посреди этой тьмы он взрастил праведность и стал править границами до крайнего запада. И государь — мой предок, и государь — мой отец, и как боги, и как мудрецы, преумножали радость в мире, умножали свет, и так множество лет протекло: ведь с той поры, как небесный предок спустился с неба, и доныне прошло 1792470 лет. Однако разные земли в отдаленной глуши еще не пользуются милостями государя. В каждом селе есть свой правитель, в каждой деревне — свой глава, и каждый по-своему межи делит, отчего происходят стычки и скрещиваются лезвия.
3
Полный научный перевод см.: Нихон сёки — Анналы Японии: В 2 т. СПб.: Гиперион, 1997. — (Литературные памятники Древней Японии).