– Ты сволочь, Мудрец! Какая же ты сволочь! – закричала она, набрасываясь на зеркало с кулаками, но мягкая поверхность пружинила, не оставляя следа на жаждущих боли руках. – Сегодня же уйду, совсем, ты слышишь? – зло процедила она. – Предатель! Как ты мог? Как мог оставить меня одну?
Настал её черед хватать ртом воздух. Задыхаясь в истерике, Рич сползла на пол, кричала, потом тихонько выла. Сама не поняла, как оказалась на подоконнике перед распахнутым окном. Стоило глянуть вниз – голова закружилась. Коленки подогнулись – нет, у неё так не выйдет. Вот Мудрец, этот смог, этот может всё. Рич закусила губу, почувствовав, что ноги зажаты, точно в тисках.
– Не дури, девочка, – тихо сказали из-за спины.
– Дуг?
Тело обмякло, сделавшись ватным. Рич стала заваливаться вперёд, навстречу развёрстой бездне. Дуг стащил её с подоконника, подхватил на руки, с материнской нежностью уложил на кровать и начал массировать виски, плечи, ледышки холодных рук. Несколько минут Рич не могла шевельнуться, но под натиском умелых пальцев охрана оцепенение прошло.
– Отпусти, я хочу спать, – проговорила Рич ссохшимися губами, силы оставили, прикосновения Дуга причиняли боль.
– Хорошо, – сказал охран, опуская руки. Заставил проглотить прозрачную капсулу и дал запить воды.
– Спи, девонька, спи… – последнее, что запомнила Рич, прежде чем провалилась в непроглядную муть дурного, тяжкого сна.
Проснулась в темноте. Включив ночник, обнаружила, что в комнате прибрано и пусто. И так же пусто было внутри. Рич добралась до окна. Захотелось вдохнуть ночную прохладу, однако открыть створки она не посмела. Слабачка!
– Сделанного не воротишь, – любил повторять Мудрец, глядя на неё своими яркими, проницательными глазами. Именно, – мысленно согласилась Рич. Может зря отказалась от тёплых объятий Матери Омелы. Налепила бы на лоб бумажную звезду и с утра до вечера ходила вереницей, распевая нелепые гимны. Приди к пречистой Матери и тебе откроется истина! Истина дружно делать вид, что знаешь, как правильно жить. Мы здесь, чтобы служить Матери – не надо мучиться в поисках ответов. Сомнения – ересь. Глупо, зато в коллективе. Ряды послушников Белой Матери неуклонно росли. Наверное, людям свойственно вливаться в ряды…
Или в молчальники податься. Всё одно говорить теперь не с кем. Ещё можно примкнуть к игрокам, дни напролет проводившим за шахматными турнирами. Они научат тонкостям хитроумной игры. Звание главного магистра надо честно заработать победами, а не словесами, как у Матери Омелы. Нет, сначала книги. Она должна понять, почему Мудрец так обошелся, не с ней даже – с самим собой.
Рич машинально пригладила несуществующие волосы, голова мягкая, как плюш. Глянула на часы – ужин уже закончился. Ну и пусть. Она открыла шкаф и вытащила рюкзак. Мудрец таскал его за плечами всякий день, а она впервые решилась посмотреть. Тяжёлый. Отстегнув защёлки, вытряхнула содержимое на стол: фляга для воды, аптечка, тюбики с питанием в отдельном пакете, фонарик, ножницы, моток верёвки, трикотажная шапочка, кожаные перчатки без пальцев и пояс из грубой материи с железными петлями и карабинами.
Мать Омела взахлёб проповедует, что на лестничных пролётах их отслеживают и убивают охраны, что рюкзак – соблазн для легковерных дурачков. Тем не менее, один такой с полным набором внутри лежит в каждой комнате.
Рич натянула на голову шапочку, надела перчатки, подогнала на себя пояс, ловко, будто руки сами знали, что делать, закрепила карабин в петле и посмотрела в зеркало – ни дать ни взять альпинистка. Альпинистка? Это ещё кто? Сколько ни вглядывалась в собственное отражение, не смогла найти ответа на этот вопрос в своей беспамятной голове. Лишь радостное ощущение безграничного простора, мелькнув, тут же исчезло.
В дверь тихо постучали. Дуг, больше некому.
– Сейчас! – крикнула, спешно срывая с себя перчатки и пояс. Торопливо побросала вещи в рюкзак и закрыла шкаф. – Можно, – дверь медленно отворилась.
На пороге стоял долговязый мужчина средних лет. Лысеющая голова, припухшие глаза, белки подёрнуты красноватой сеткой, крупный нос немного набок, линялого цвета жидкая бородка. Из рукавов пижамы торчали крупные ладони с узловатыми, длинными пальцами. Под пристальным взглядом Рич человек сделал неуклюжий, будто сам себя стеснялся, шаг вперёд: